Халатность в белых халатах
Вячеслав Корольков (фамилия изменена по просьбе родственников) умер в тюрьме. Будучи наркоманом и ВИЧ-инфицированным, он сидел в колонии за наркотики и умер от туберкулеза. Умирал он, по словам его отца, Сергея Королькова, много месяцев, при этом постоянно жаловался на проблемы со здоровьем, но помощи не получал — а правильный диагноз ему поставили за несколько дней до смерти, когда сделать было уже ничего нельзя (более подробно об этом деле см. «Новую» № 46, 51 за 2010 г., № 3 за 2011 г.). По настоянию Сергея Павловича, следствие организует судебно-медицинское исследование документов, чтобы установить, могла ли истинной причиной смерти стать преступная халатность врачей.
Туберкулез? Нет, не слышали
Первые признаки болезни отец обнаружил у сына во время долгого свидания в августе 2009 года — тогда Вячеслав находился в исправительной колонии № 4 (ИК-4). «Во время свидания сын много кашлял, я задал ему вопрос, оказывалась ему помощь или нет, на что он ответил, что нет, — пишет в своей объяснительной следователю Сергей Корольков. — Сын говорил, что на Михаила Шикавко, врача ИК-4, бесполезно жаловаться, и поэтому, опасаясь за себя, просил не предпринимать никаких мер на воле. В сентябре 2009 г. я приехал на краткосрочное свидание и увидел, что лицо у сына опухшее, понял, что он болеет. Я добился от Шикавко обещания, что сын будет госпитализирован, но этого не произошло. В декабре сын в телефонном разговоре с таксофона сказал мне, что отказался от свидания в январе 2010 года. Думаю, это заявление было написано под давлением администрации, т. к. тогда уже невооруженным глазом было видно, что мой сын смертельно болен…»
В феврале 2010 г. Вячеслава перевели в ИК-7, и только в марте госпитализировали в тюремную больницу им. Гааза (т. к. из ИК-4 все это время не могли переслать амбулаторную карту). Однако вскоре его выписали — так и не поставив диагноза «туберкулез»!
Правда, спустя три недели Вячеслав возвращается в Гааза — тут туберкулез у него наконец-то «заподозрили», но было уже поздно.
— Я добиваюсь того, чтобы было возбуждено дело против сотрудников ИК-4, а также против врачей тюремной больницы, которые так долго «не замечали» болезни моего сына, — настаивает Сергей Корольков. — Даже следователь в отказе в возбуждении дела пишет, что «вероятность туберкулеза при СПИДе от 70 до 90%, особенно у заключенных»! Как же можно было это «упустить»?
Послали. По подследственности
Отдельного внимания заслуживает одиссея материала проверки, возбужденного по факту смерти Вячеслава Королькова. В июле 2010 года материал находился в Следственном комитете Центрального района, где был поделен на две части: одна касалась возможного преступления сотрудников ИК-4 и должна была отправиться в Тосно — по месту нахождения колонии; в другой речь шла о возможной халатности врачей тюремной больницы — этим должна была заняться милиция Центрального района Петербурга.
До Тосненского следователя документы ехали с августа 2010 по апрель 2011 года. Этого времени женщине хватает, чтобы выносить и родить ребенка — в нашем случае «беременность» была трудная.
Из ответа прокуратуры Центрального района, проводившей проверку по поводу блужданий материалов, следует, что они отправлялись по разным инстанциям минимум семь раз с различными пояснениями: то как «ненадлежаще направленные», то, наоборот, с «разъяснением об отсутствии нарушений порядка направления». Уразуметь историю мытарств этих документов непросто, а, скажем, прочитать вслух просто невозможно: постоянно спотыкаешься о СУСК, ФБУхаешь и ИКаешь. Но резюме звучит гордо: «Таким образом, к настоящему времени следственным отделом района в полном объеме выполнены необходимые меры по надлежащему направлению материалов по факту возможно противоправных действий сотрудников ФБУ ИК-4 ГУФСИН России по СПб и ЛО в следственный отдел по Тосненскому району СУ СК РФ по ЛО». Значит, справились. Молодцы!
— Я не исключаю, что за всей этой волокитой может стоять не простая безалаберность чиновников, — заявляет Сергей Корольков. — У меня есть информация, что весной этого года у Шикавко подошел срок выхода на пенсию — как раз тогда, когда дело наконец добралось до Тосно…
Полицейская забывчивость
Второй материал — о возможной халатности врачей лечебно-профилактического учреждения (ЛПУ) им. Гааза — попал в 5-е о/м Центрального района. Однако тут тоже не без истории.
Все сроки прошли, а Корольков не получил из милиции никакого ответа о результатах проверки. Обратился в УВД Центрального района — и в декабре 2010 года получил ответ, что… материал проверки к ним вообще не поступал! А в следственном отделе того же района уверяли, что все отправили…
Однако тут отец погрузился в эпопею с пересылкой документов в Тосно и обратно — и второй материал на время просто вылетел у него из головы. Возвращение воспоминаний произошло после общения с журналистом: Корольков-старший доискался правды и 8 августа получил постановление об отказе в возбуждении дела в 5-м отделе полиции — оказалось, материал был у них, а руководство в районном управлении об этом даже не знало. При этом проверку закончили еще осенью 2010 года — вот только заявителя об этом в известность не поставили!
— Милиция, а теперь полиция обязана отправлять постановление об отказе в возбуждении дела заявителю, ведь только так он может воспользоваться своим законным правом обжаловать это решение, — комментирует Леонид Лемберик, юрист Санкт-Петербургской правозащитной организации «Научно-информационный центр «Мемориал». — К сожалению, мы нередко сталкиваемся с практикой, когда этого не делают: видимо, с расчетом на то, что человек забудет или расхочет заниматься своим делом. Такая практика, безусловно, является нарушением, на которое можно жаловаться. Реакция органов на такую жалобу зависит от отношения начальства к конкретному исполнителю: могут просто пожурить, а могут и наложить серьезное взыскание.
Корольков, очевидно, будет обжаловать этот отказ. И сейчас дело вполне может получить ход, потому что 26 июля был задержан Александр Коробченко, замначальника 78-й медико-санитарной части службы исполнения наказаний. Он подозревается в получении взятки — по версии следствия, Коробченко получил 20 тыс. руб. за то, чтобы перевести заключенного в ЛПУ без медицинских оснований. Что довольно логично, ведь до недавнего времени как раз Коробченко был начальником питерской тюремной больницы им. Гааза.
— Он был там руководителем в прошлом году, когда умер мой сын, — вспоминает Корольков-старший. — Я общался с Коробченко несколько раз. Не исключаю, что именно он может оказаться одним из виновников гибели сына.
Между тем в тосненской эпопее намечается прорыв. Следователь, проводивший проверку, отказал в возбуждении дела. Он опросил, помимо заявителя Королькова, только самого врача Шикавко (тот, естественно, заявил, что погибший за помощью к нему не обращался, а если бы обращался, то непременно получил бы ее, так как в ИК-4 всем, кто нуждается, оказывают медицинскую помощь), а также одного заключенного, общавшегося с Корольковым-младшим. Этот заключенный — помощник Шикавко, которому сидеть еще до 2019 года — если, конечно, не выйдет по УДО. Как ни странно, он подтвердил показания своего шефа.
Сергей Павлович отказ обжаловал и… неожиданно нашел союзника в лице тосненской прокуратуры, которая посчитала постановление следователя незаконным и необоснованным. Теперь материал вернулся на новую проверку, и более того, назначено судебно-медицинское исследование документов, на котором целый год настаивал Сергей Корольков. По его мнению, подтвержденному заключением независимого эксперта, специалисты смогут обнаружить в меддокументах доказательства врачебной халатности.
Анджей БЕЛОВРАНИН
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА