Околпаченный кваренги
Бизнес-элита предпочитает недвижимость в историческом центре, прекрасно осознавая цену видовых характеристик. Плюс — престиж и амбиции. И если новые русские начала 90-х удовлетворяли их, попросту прикупая дворянские титулы, то теперь становятся владельцами особняков Юсуповых или Румянцевых. Последующая перелицовка памятников сообразно вкусам и требованиям новых хозяев зачастую демонстрирует те же манеры, которыми на заре перестройки малиновые пиджаки шокировали завсегдатаев дворянских клубов: пользоваться ножом и вилкой научились, но все еще норовят высморкаться в скатерть.
Круглый рынок на Мойке прихлопнут крышкой атриума
Страницы истории
Круглый рынок на Мойке, 3, выстроенный по проекту Джакомо Кваренги, — памятник федерального значения. В ту пору, когда рынком пользовалась жившая рядом семья Александра Пушкина, здание опоясывала одноэтажная аркада, где размещалась 21 торговая лавка. Комплекс представлял собой треугольник со скругленными углами (отсюда и название). При ремонте 1885 года закладки в зоне сводов аркады разобрали и заменили на большие полуциркульные окна. Несколько иным стал и уклон кровли, в чердачном пространстве устроили мансардный этаж, а лавки отделили друг от друга глухими стенами.
Пространство внутреннего двора всегда оставалось незастроенным. Еще недавно сюда можно было свободно пройти и очутиться в удивительно романтичной атмосфере подлинного Петербурга. Те изменения, что привнесло приспособление здания под жилье в 1930-х, когда в духе конструктивизма изменили рисунок выходящих во двор окон, тоже воспринимались как пожелтевшая страница истории и вызывали свой интерес.
Трехэтажную пристройку, возникшую снаружи тогда же, разобрали в 1970-м. Памятнику частично вернули исторический вид и разместили в нем предприятие «Ленинград-одежда». Аркаду полностью застеклили.
Нынешние работы на Круглом рынке презентовались под лозунгом возвращения к решениям Кваренги. Однако на выходе мы получим монструозный гибрид — результат скрещивания замысла великого зодчего с замыслом инвестора, желающего получить комфортный офис.
Закон не разрешает реконструировать памятники — допустима только реставрация. Возможно и приспособление под современное использование, но с обязательным сбережением всех предметов охраны. Их перечень определяется согласованной КГИОП экспертизой. Оплачивает ее инвестор, а он нацелен на минимизацию ограничений.
Хозяин — барин
По результатам экспертизы, выполненной 5-й мастерской института «Спецпроектреставрация», КГИОП включил в предметы охраны Круглого рынка лишь объемно-планировочное решение, наружные фасады, поперечные внутренние стены, своды подвального этажа и фундаменты. С учетом таких исходных и был выполнен проект переустройства (мастерская «Витрувий и сыновья», реставрационная часть — «Спецпроектреставрация»).
В 2006 году Совет по сохранению наследия, рассмотрев эти материалы, отклонил и экспертизу, и архитектурную концепцию. Неприятие вызвал масштаб новодела: двор перекрывался конструкцией из алюминия и светопрозрачного материала, в атриуме создавалась входная зона и лифтовые холлы, чердачное пространство превращалось в мансардный этаж.
Профессор Владимир Лисовский выразил сомнение, что подобное можно назвать реставрацией. А Борис Кириков заключил, что проектировщики «плохо знают Кваренги».
Совет рекомендовал провести археологические исследования, внести изменения в концепцию и заново представить ее на суд экспертов. Однако больше проект на рассмотрение Совета не представлялся.
Тем временем город выставил Круглый рынок на торги. По выражению представителя Фонда имущества Динары Усеиновой, «результат аукциона был предсказуем»: объект отошел структуре, арендовавшей здание компании «Совкомфлот», по стартовой цене — 200 миллионов рублей.
Вскоре вокруг здания установили строительный забор. Что за ним происходит, до сих пор оставалось загадкой.
На лицо прекрасное, жуткое внутри
Инспекцию градозащитников удалось организовать лишь теперь (в рамках переговорного процесса группы Александра Сокурова).
Собственно реставрационные работы нареканий не вызвали. Генеральный директор выполняющей их компании «Метро-АТМА» Михаил Сурбеев рассказал и показал, как расчищаются поздние наслоения, сохраняются обнаруженные деревянные балки времен Кваренги (пропитаны специальным раствором и укреплены), а вычинка пришедших в негодность фрагментов кладки делается с использованием «родных» кирпичей (взяты из разрушенных поперечных стен). Цементосодержащая штукатурка советских времен в силу своего химического состава почти целиком съела поверхностный слой исторического кирпича. Теперь будут использоваться только известковая штукатурка и силикатные краски, позволяющие стенам дышать. Обнаружены фрагменты подлинной отделки времен Кваренги — КГИОП настоял на их сохранении, что потребовало внести изменения в проектную документацию. Вообще материалы по корректировке ранее согласованных работ заняли почти десяток томов. Что лишний раз подтвердило справедливость ранее высказанного на Совете требования — во избежание сюрпризов, которые может преподнести здание с такой богатой историей, прежде провести дополнительные исследования.
Тогда же тревогу вызывало планируемое размещение трансформаторной подстанции на фасаде памятника. Заверения инвестора о том, что «будет не очень страшно», успокоить никого не могли. Руководитель мастерской «Витрувий и сыновья» Сергей Падалко оказался более убедительным. Он показал градозащитникам, как в итоге решена эта задача: щитки подстанции утоплены в один из сводчатых оконных проемов, сверху их прикроет фальшь-окно.
Но настоящий шок ждал независимую инспекцию внутри здания. Попав на территорию, еще памятную многим как уходящее в небо пространство старинного двора, они оказались в бетонной коробке с шахтами лифтов, прихлопнутой крышкой на алюминиевом каркасе, создающем эффект неба в клеточку.
— Что это у вас с лицом? — участливо поинтересовался у оцепеневших гостей Александр Неменко, начальник управления Совкомфлота.
Засим последовали уверения, что после отделки все будет очень красиво, дизайн выполнит итальянская фирма. Ее выбор-де определили чиновники, ограничившись единственным аргументом: здание строил итальянец, вот и дизайн надо поручить его соотечественникам.
Вне зоны доступа
Стоя на бетонной плите, намертво закрывшей участок двора, градозащитники поинтересовались, были ли выполнены археологические раскопки.
— Нет. А зачем? Здесь ведь никогда ничего не было, — уверенно парировал господин Неменко.
Представляющая КГИОП Татьяна Лебедева не смогла ответить на вопрос, какие обременения по части археологии установлены законом для данной территории.
Но подтвердила, что охранное ведомство никаких предписаний на сей счет заказчику не выдавало.
Руководитель отдела архитектурной археологии Эрмитажа Олег Иоаннисян, к которому «Новая» обратилась за комментарием, убежден, что налицо нарушение закона:
— Культурный слой охраняется по всему городу. Здесь по части археологии зона «ЗА-1». Да, юридически на саму территорию памятников ее режим не распространяется. По той простой причине, что для памятников действует еще более жесткий, всеобъемлющий режим охраны — он вбирает и подлинные стены, и культурный слой, вообще все до последнего гвоздя, что есть ценного. КГИОП как минимум должен был обязать инвестора заключить договор на осуществление археологического надзора.
Провести градозащитников вниз, чтобы осмотреть имевшиеся до начала реконструкции своды XVIII века, Александр Неменко отказался — сославшись на ведущиеся там работы (хотя для посещения других участков стройплощадки они почему-то препятствием не стали). Пришлось довольствоваться его устными заверениями в том, что все бережно сохраняется и на выходе город получит возрожденный памятник.
— Смогут ли горожане сюда попасть? — спросили представителя Совкомфлота.
— Кто это с улицы может заходить в офис частной компании, когда ему вздумается? — удивился господин Неменко. — Ну, у нас в подвальной части будет кафе, в вечерние часы оно сможет обслуживать не только наших работников. Еще мы планируем устраивать иногда выставки вот здесь, на первом этаже. Их можно будет посмотреть.
В целом увиденное оставило двойственное впечатление. С одной стороны, тщательность выполняемых реставрационных работ заслуживает всяческих похвал. А с другой… Город стремительно теряет доступные всем, открытые небу дворы — а это такая же характерная, определяющая облик Петербурга примета, как брандмауэры, печные трубы на крышах, трамваи на наших улицах или корабли на Неве.
— И здесь масштаб реконструкции превалирует в разы над объемом проводимой реставрации, а эта бетонная втулка внутри исторической оболочки просто чудовищна, — подвел черту зампредседателя петербургского ВООПИиК Александр Кононов. — К сожалению, мнение Совета по наследию было проигнорировано и градозащитников допустили на объект слишком поздно. Нас просто поставили перед свершившимся фактом.
Собственно, публичное обсуждение судьбы памятников следовало бы начинать на низком старте. Когда ставится вопрос о том, под какие функции можно их передавать. Ведь совершенно очевидно, что впихнуть современный офис в старинный рынок без основательной его переделки не удастся. Парковку устроить тут негде. Будут выкручиваться, пытаясь разместить 70 машино-мест в узких переулках на двухуровневых тротуарах.
Помнится, еще на заседании Совета по наследию в 2006 году профессор Андрей Пунин настаивал: стоит сохранить историческую торговую функцию одного из старейших рынков Петербурга. С чем наверняка согласились бы и обитатели окрестных домов — магазинов тут явная нехватка, а продуктовых рынков и вовсе нет. Но интересы города и горожан у нас по-прежнему остаются на дальнем плане. На первом — капризы бизнеса.
Пространство внутреннего двора всегда оставалось незастроенным. Сейчас здесь небо в клеточку и сплошные бетонные блоки
Страницы истории
Круглый рынок на Мойке, 3, выстроенный по проекту Джакомо Кваренги, — памятник федерального значения. В ту пору, когда рынком пользовалась жившая рядом семья Александра Пушкина, здание опоясывала одноэтажная аркада, где размещалась 21 торговая лавка. Комплекс представлял собой треугольник со скругленными углами (отсюда и название). При ремонте 1885 года закладки в зоне сводов аркады разобрали и заменили на большие полуциркульные окна. Несколько иным стал и уклон кровли, в чердачном пространстве устроили мансардный этаж, а лавки отделили друг от друга глухими стенами.
Пространство внутреннего двора всегда оставалось незастроенным. Еще недавно сюда можно было свободно пройти и очутиться в удивительно романтичной атмосфере подлинного Петербурга. Те изменения, что привнесло приспособление здания под жилье в 1930-х, когда в духе конструктивизма изменили рисунок выходящих во двор окон, тоже воспринимались как пожелтевшая страница истории и вызывали свой интерес.
Трехэтажную пристройку, возникшую снаружи тогда же, разобрали в 1970-м. Памятнику частично вернули исторический вид и разместили в нем предприятие «Ленинград-одежда». Аркаду полностью застеклили.
Нынешние работы на Круглом рынке презентовались под лозунгом возвращения к решениям Кваренги. Однако на выходе мы получим монструозный гибрид — результат скрещивания замысла великого зодчего с замыслом инвестора, желающего получить комфортный офис.
Закон не разрешает реконструировать памятники — допустима только реставрация. Возможно и приспособление под современное использование, но с обязательным сбережением всех предметов охраны. Их перечень определяется согласованной КГИОП экспертизой. Оплачивает ее инвестор, а он нацелен на минимизацию ограничений.
Хозяин — барин
По результатам экспертизы, выполненной 5-й мастерской института «Спецпроектреставрация», КГИОП включил в предметы охраны Круглого рынка лишь объемно-планировочное решение, наружные фасады, поперечные внутренние стены, своды подвального этажа и фундаменты. С учетом таких исходных и был выполнен проект переустройства (мастерская «Витрувий и сыновья», реставрационная часть — «Спецпроектреставрация»).
В 2006 году Совет по сохранению наследия, рассмотрев эти материалы, отклонил и экспертизу, и архитектурную концепцию. Неприятие вызвал масштаб новодела: двор перекрывался конструкцией из алюминия и светопрозрачного материала, в атриуме создавалась входная зона и лифтовые холлы, чердачное пространство превращалось в мансардный этаж.
Профессор Владимир Лисовский выразил сомнение, что подобное можно назвать реставрацией. А Борис Кириков заключил, что проектировщики «плохо знают Кваренги».
Совет рекомендовал провести археологические исследования, внести изменения в концепцию и заново представить ее на суд экспертов. Однако больше проект на рассмотрение Совета не представлялся.
Тем временем город выставил Круглый рынок на торги. По выражению представителя Фонда имущества Динары Усеиновой, «результат аукциона был предсказуем»: объект отошел структуре, арендовавшей здание компании «Совкомфлот», по стартовой цене — 200 миллионов рублей.
Вскоре вокруг здания установили строительный забор. Что за ним происходит, до сих пор оставалось загадкой.
На лицо прекрасное, жуткое внутри
Инспекцию градозащитников удалось организовать лишь теперь (в рамках переговорного процесса группы Александра Сокурова).
Собственно реставрационные работы нареканий не вызвали. Генеральный директор выполняющей их компании «Метро-АТМА» Михаил Сурбеев рассказал и показал, как расчищаются поздние наслоения, сохраняются обнаруженные деревянные балки времен Кваренги (пропитаны специальным раствором и укреплены), а вычинка пришедших в негодность фрагментов кладки делается с использованием «родных» кирпичей (взяты из разрушенных поперечных стен). Цементосодержащая штукатурка советских времен в силу своего химического состава почти целиком съела поверхностный слой исторического кирпича. Теперь будут использоваться только известковая штукатурка и силикатные краски, позволяющие стенам дышать. Обнаружены фрагменты подлинной отделки времен Кваренги — КГИОП настоял на их сохранении, что потребовало внести изменения в проектную документацию. Вообще материалы по корректировке ранее согласованных работ заняли почти десяток томов. Что лишний раз подтвердило справедливость ранее высказанного на Совете требования — во избежание сюрпризов, которые может преподнести здание с такой богатой историей, прежде провести дополнительные исследования.
Тогда же тревогу вызывало планируемое размещение трансформаторной подстанции на фасаде памятника. Заверения инвестора о том, что «будет не очень страшно», успокоить никого не могли. Руководитель мастерской «Витрувий и сыновья» Сергей Падалко оказался более убедительным. Он показал градозащитникам, как в итоге решена эта задача: щитки подстанции утоплены в один из сводчатых оконных проемов, сверху их прикроет фальшь-окно.
Но настоящий шок ждал независимую инспекцию внутри здания. Попав на территорию, еще памятную многим как уходящее в небо пространство старинного двора, они оказались в бетонной коробке с шахтами лифтов, прихлопнутой крышкой на алюминиевом каркасе, создающем эффект неба в клеточку.
— Что это у вас с лицом? — участливо поинтересовался у оцепеневших гостей Александр Неменко, начальник управления Совкомфлота.
Засим последовали уверения, что после отделки все будет очень красиво, дизайн выполнит итальянская фирма. Ее выбор-де определили чиновники, ограничившись единственным аргументом: здание строил итальянец, вот и дизайн надо поручить его соотечественникам.
Вне зоны доступа
Стоя на бетонной плите, намертво закрывшей участок двора, градозащитники поинтересовались, были ли выполнены археологические раскопки.
— Нет. А зачем? Здесь ведь никогда ничего не было, — уверенно парировал господин Неменко.
Представляющая КГИОП Татьяна Лебедева не смогла ответить на вопрос, какие обременения по части археологии установлены законом для данной территории.
Но подтвердила, что охранное ведомство никаких предписаний на сей счет заказчику не выдавало.
Руководитель отдела архитектурной археологии Эрмитажа Олег Иоаннисян, к которому «Новая» обратилась за комментарием, убежден, что налицо нарушение закона:
— Культурный слой охраняется по всему городу. Здесь по части археологии зона «ЗА-1». Да, юридически на саму территорию памятников ее режим не распространяется. По той простой причине, что для памятников действует еще более жесткий, всеобъемлющий режим охраны — он вбирает и подлинные стены, и культурный слой, вообще все до последнего гвоздя, что есть ценного. КГИОП как минимум должен был обязать инвестора заключить договор на осуществление археологического надзора.
Провести градозащитников вниз, чтобы осмотреть имевшиеся до начала реконструкции своды XVIII века, Александр Неменко отказался — сославшись на ведущиеся там работы (хотя для посещения других участков стройплощадки они почему-то препятствием не стали). Пришлось довольствоваться его устными заверениями в том, что все бережно сохраняется и на выходе город получит возрожденный памятник.
— Смогут ли горожане сюда попасть? — спросили представителя Совкомфлота.
— Кто это с улицы может заходить в офис частной компании, когда ему вздумается? — удивился господин Неменко. — Ну, у нас в подвальной части будет кафе, в вечерние часы оно сможет обслуживать не только наших работников. Еще мы планируем устраивать иногда выставки вот здесь, на первом этаже. Их можно будет посмотреть.
В целом увиденное оставило двойственное впечатление. С одной стороны, тщательность выполняемых реставрационных работ заслуживает всяческих похвал. А с другой… Город стремительно теряет доступные всем, открытые небу дворы — а это такая же характерная, определяющая облик Петербурга примета, как брандмауэры, печные трубы на крышах, трамваи на наших улицах или корабли на Неве.
— И здесь масштаб реконструкции превалирует в разы над объемом проводимой реставрации, а эта бетонная втулка внутри исторической оболочки просто чудовищна, — подвел черту зампредседателя петербургского ВООПИиК Александр Кононов. — К сожалению, мнение Совета по наследию было проигнорировано и градозащитников допустили на объект слишком поздно. Нас просто поставили перед свершившимся фактом.
Собственно, публичное обсуждение судьбы памятников следовало бы начинать на низком старте. Когда ставится вопрос о том, под какие функции можно их передавать. Ведь совершенно очевидно, что впихнуть современный офис в старинный рынок без основательной его переделки не удастся. Парковку устроить тут негде. Будут выкручиваться, пытаясь разместить 70 машино-мест в узких переулках на двухуровневых тротуарах.
Помнится, еще на заседании Совета по наследию в 2006 году профессор Андрей Пунин настаивал: стоит сохранить историческую торговую функцию одного из старейших рынков Петербурга. С чем наверняка согласились бы и обитатели окрестных домов — магазинов тут явная нехватка, а продуктовых рынков и вовсе нет. Но интересы города и горожан у нас по-прежнему остаются на дальнем плане. На первом — капризы бизнеса.
Татьяна ЛИХАНОВА
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА