Если у вас нету дома
Палатка на Боровой и ее обитатели
В Петербурге почти 29 тысяч бездомных каждый день рискуют замерзнуть насмерть
Потолок ледяной
— Топить начинаем часов в девять вечера. — Татьяна, волонтер фонда «Ночлежка», откидывает заледенелый полог старой армейской палатки. — Потом всех пускаем, кормим горячей едой.
Температура в ночь с субботы на воскресенье упала до минус 20, от высокой влажности ветки деревьев и стены домов покрылись инеем. Только от одной мысли, что в такую погоду можно провести ночь на улице, мороз пробирает до костей. Каждую ночь в теплую палатку на Боровой улице собирается от 60 до 70 человек. Вечером их при входе всех переписывают, дают горячий ужин — кашу или пюре, и обязательно чай с хлебом. Каждый получает поролоновый коврик для ночлега — одеяла и матрасы запрещено использовать во избежание пожара. Иногда печку, работающую на солярке, включают раньше — если морозы крепчают.
В палатку пускают всех, кто просится на ночлег, замерзать на улице никого не оставят, в отличие от государственных приютов, попасть в которые для уличного бездомного — задача практически невыполнимая. А если учесть, что в большинстве районов города подвалы домов закрыты на решетки, а подъезды имеют кодовые замки, то обогревательные палатки становятся для бомжей единственным местом спасения. Правда, только на ночь: утром, после горячего завтрака, топить прекращают, и обитатели палатки расходятся.
Николай оказался бомжом после распада Советского Союза: выпускником школы приехал в Ленинград из Прибалтики, устроился за завод, пошел учиться в техникум. Почти 15 лет жил по общежитиям с временной пропиской, потом общежитие приватизировали, а таких, как он, выкинули на улицу. Валерий — бывший воспитанник детского дома, жил в комнате в коммуналке. Он и оглядеться не успел, как шустрые маклеры увели жилье из-под носа неопытного парня. Татьяна, которая сейчас работает здесь волонтером — тоже, кстати, воспитанница детского дома, — осталась на улице после выхода из тюрьмы — без документов, без прописки.
— Здесь многие могли бы работать, но у большинства нет документов, а без них работу найти сложно, — говорит другой Валера, который приходит в палатку как волонтер — помогает местным обитателям. — Работодатели лучше возьмут без документов узбека или таджика — приезжего из Азии можно обмануть, и он будет молчать, не пойдет жаловаться, а местный может и поскандалить.
Чиновничья гангрена
Второй палаточный приют в Петербурге находится в Приморском районе — недавно международный «Ротари-клуб» подарил бездомным совершенно новую современную палатку для альпинистов. Каждый вечер сюда на ночевку приходят около 30 человек. Хотя только от станции метро «Черная речка» до Комендантского аэродрома по подвалам и заброшенным зданиям постоянно обитают не меньше 400 бездомных — во всяком случае, Михаил Молчанов, социальный работник, постоянно работающий в этом пункте помощи, знает лично почти четыреста бомжей.
В отличие от палатки на Боровой, которая существует исключительно на средства частных благотворителей, в работе палатки возле платформы Новая Деревня администрация Приморского района принимает финансовое участие. Михаил получает зарплату как социальный работник, чиновники частично оплачивают работу ночного автобуса, который кормит бездомных на улице.
— Основной костяк бомжей я знаю уже около 15 лет, — рассказывает Михаил Молчанов. — Почти 20 человек из тех, кто здесь ночует, постоянные клиенты, люди никуда не уходят, кроме того света. Я помогал бездомным еще задолго до официального открытия этой палатки: у меня своя станция автотехобслуживания, раньше работал дальнобойщиком — я знаю, как тяжело приходится людям на улице. Сейчас наших бомжей даже местная милиция не трогает, знает, что они не украдут, не напакостят. Да и я в случае чего заступлюсь.
Но вот с чем даже Михаилу не справиться — так это с петербургской медициной: даже скорая, которая обязана помогать людям в критическом положении, не хочет возиться с клиентами палатки, медики относятся к бездомным, как к грязи. На днях здесь произошел вообще омерзительный случай: женщину с отмороженными ногами врачи скорой сначала просто отказались везти в больницу. И только когда Михаил начал звонить в администрацию района, эскулапы забрали больную. Отвезли за мост, а там снова попытались избавиться от пациентки. Но та пригрозила, что будет жаловаться, и ее все-таки доставили в Боткинские бараки. Откуда женщину с диагнозом «гангрена» выписали через неделю! Написав в справке, что у нее «сухая гангрена», объяснили, что это не страшно — мол, через некоторое время пальцы сами отвалятся, и останется только обработать искалеченные ноги йодом.
— При этом у женщины были документы, паспорт, прописка, медицинский полис — она пришла в палатку потому, что ее муж выгнал из дома, — возмущается Михаил. — Хорошо, что вмешалась администрация района, удалось устроить больную в хоспис.
По наблюдениям Михаила, основная причина бездомности — квартирные обманы и семейные ссоры. Сейчас в палатку приходит ночевать молодая женщина: пока она ездила в другой город ухаживать за тяжело больной бабушкой, отец с братом выписали ее из квартиры и продали жилье. Она приехала — ни дома, ни прописки, ни отца и с братом, они исчезли с деньгами.
— Чаще всего бездомными люди становятся в результате семейных конфликтов и действий недобросовестных чиновников, — считает юрисконсульт «Ночлежки» Игорь Карлинский. — У кого-то хватает ресурсов прийти в себя после катаклизма, у кого-то нет. И государство ничем не помогает таким людям реабилитироваться.
По данным юристов, в Петербурге в государственных приютах ночного обитания всего 279 мест — и это почти на 29 тысяч уличных бездомных. Но и на эти места не попасть — надо пройти множество врачей, получить бездну справок. Это и обычному человеку бывает не под силу, куда уж асоциальному гражданину чиновничьи барьеры преодолеть. Но и кратковременное пребывание в государственном приюте не решает проблему бездомности — наша система не умеет и не хочет учиться мировому опыту. Например, европейские пункты реабилитации занимаются возвращением человека к нормальной жизни почти полтора года — помогают ему сделать документы, пройти переобучение и психотерапию. Наши социальные службы этим не занимаются.
— Петербургские чиновники даже не выполняют распоряжение губернатора! — говорит Игорь Карлинский. — Валентина Матвиенко еще в марте 2008 года подписала распоряжение об «Организации низкопороговых пунктов», в которые легко может попасть любой бездомный в каждом районе Петербурга. И бюджет на это выделяется. Но пока, кроме этих двух палаток, ничего в городе, в котором на каждом шагу говорят о культурных традициях и гуманистических ценностях, не сделано.
Потолок ледяной
— Топить начинаем часов в девять вечера. — Татьяна, волонтер фонда «Ночлежка», откидывает заледенелый полог старой армейской палатки. — Потом всех пускаем, кормим горячей едой.
Температура в ночь с субботы на воскресенье упала до минус 20, от высокой влажности ветки деревьев и стены домов покрылись инеем. Только от одной мысли, что в такую погоду можно провести ночь на улице, мороз пробирает до костей. Каждую ночь в теплую палатку на Боровой улице собирается от 60 до 70 человек. Вечером их при входе всех переписывают, дают горячий ужин — кашу или пюре, и обязательно чай с хлебом. Каждый получает поролоновый коврик для ночлега — одеяла и матрасы запрещено использовать во избежание пожара. Иногда печку, работающую на солярке, включают раньше — если морозы крепчают.
В палатку пускают всех, кто просится на ночлег, замерзать на улице никого не оставят, в отличие от государственных приютов, попасть в которые для уличного бездомного — задача практически невыполнимая. А если учесть, что в большинстве районов города подвалы домов закрыты на решетки, а подъезды имеют кодовые замки, то обогревательные палатки становятся для бомжей единственным местом спасения. Правда, только на ночь: утром, после горячего завтрака, топить прекращают, и обитатели палатки расходятся.
Николай оказался бомжом после распада Советского Союза: выпускником школы приехал в Ленинград из Прибалтики, устроился за завод, пошел учиться в техникум. Почти 15 лет жил по общежитиям с временной пропиской, потом общежитие приватизировали, а таких, как он, выкинули на улицу. Валерий — бывший воспитанник детского дома, жил в комнате в коммуналке. Он и оглядеться не успел, как шустрые маклеры увели жилье из-под носа неопытного парня. Татьяна, которая сейчас работает здесь волонтером — тоже, кстати, воспитанница детского дома, — осталась на улице после выхода из тюрьмы — без документов, без прописки.
— Здесь многие могли бы работать, но у большинства нет документов, а без них работу найти сложно, — говорит другой Валера, который приходит в палатку как волонтер — помогает местным обитателям. — Работодатели лучше возьмут без документов узбека или таджика — приезжего из Азии можно обмануть, и он будет молчать, не пойдет жаловаться, а местный может и поскандалить.
Чиновничья гангрена
Второй палаточный приют в Петербурге находится в Приморском районе — недавно международный «Ротари-клуб» подарил бездомным совершенно новую современную палатку для альпинистов. Каждый вечер сюда на ночевку приходят около 30 человек. Хотя только от станции метро «Черная речка» до Комендантского аэродрома по подвалам и заброшенным зданиям постоянно обитают не меньше 400 бездомных — во всяком случае, Михаил Молчанов, социальный работник, постоянно работающий в этом пункте помощи, знает лично почти четыреста бомжей.
В отличие от палатки на Боровой, которая существует исключительно на средства частных благотворителей, в работе палатки возле платформы Новая Деревня администрация Приморского района принимает финансовое участие. Михаил получает зарплату как социальный работник, чиновники частично оплачивают работу ночного автобуса, который кормит бездомных на улице.
— Основной костяк бомжей я знаю уже около 15 лет, — рассказывает Михаил Молчанов. — Почти 20 человек из тех, кто здесь ночует, постоянные клиенты, люди никуда не уходят, кроме того света. Я помогал бездомным еще задолго до официального открытия этой палатки: у меня своя станция автотехобслуживания, раньше работал дальнобойщиком — я знаю, как тяжело приходится людям на улице. Сейчас наших бомжей даже местная милиция не трогает, знает, что они не украдут, не напакостят. Да и я в случае чего заступлюсь.
Но вот с чем даже Михаилу не справиться — так это с петербургской медициной: даже скорая, которая обязана помогать людям в критическом положении, не хочет возиться с клиентами палатки, медики относятся к бездомным, как к грязи. На днях здесь произошел вообще омерзительный случай: женщину с отмороженными ногами врачи скорой сначала просто отказались везти в больницу. И только когда Михаил начал звонить в администрацию района, эскулапы забрали больную. Отвезли за мост, а там снова попытались избавиться от пациентки. Но та пригрозила, что будет жаловаться, и ее все-таки доставили в Боткинские бараки. Откуда женщину с диагнозом «гангрена» выписали через неделю! Написав в справке, что у нее «сухая гангрена», объяснили, что это не страшно — мол, через некоторое время пальцы сами отвалятся, и останется только обработать искалеченные ноги йодом.
— При этом у женщины были документы, паспорт, прописка, медицинский полис — она пришла в палатку потому, что ее муж выгнал из дома, — возмущается Михаил. — Хорошо, что вмешалась администрация района, удалось устроить больную в хоспис.
По наблюдениям Михаила, основная причина бездомности — квартирные обманы и семейные ссоры. Сейчас в палатку приходит ночевать молодая женщина: пока она ездила в другой город ухаживать за тяжело больной бабушкой, отец с братом выписали ее из квартиры и продали жилье. Она приехала — ни дома, ни прописки, ни отца и с братом, они исчезли с деньгами.
— Чаще всего бездомными люди становятся в результате семейных конфликтов и действий недобросовестных чиновников, — считает юрисконсульт «Ночлежки» Игорь Карлинский. — У кого-то хватает ресурсов прийти в себя после катаклизма, у кого-то нет. И государство ничем не помогает таким людям реабилитироваться.
По данным юристов, в Петербурге в государственных приютах ночного обитания всего 279 мест — и это почти на 29 тысяч уличных бездомных. Но и на эти места не попасть — надо пройти множество врачей, получить бездну справок. Это и обычному человеку бывает не под силу, куда уж асоциальному гражданину чиновничьи барьеры преодолеть. Но и кратковременное пребывание в государственном приюте не решает проблему бездомности — наша система не умеет и не хочет учиться мировому опыту. Например, европейские пункты реабилитации занимаются возвращением человека к нормальной жизни почти полтора года — помогают ему сделать документы, пройти переобучение и психотерапию. Наши социальные службы этим не занимаются.
— Петербургские чиновники даже не выполняют распоряжение губернатора! — говорит Игорь Карлинский. — Валентина Матвиенко еще в марте 2008 года подписала распоряжение об «Организации низкопороговых пунктов», в которые легко может попасть любой бездомный в каждом районе Петербурга. И бюджет на это выделяется. Но пока, кроме этих двух палаток, ничего в городе, в котором на каждом шагу говорят о культурных традициях и гуманистических ценностях, не сделано.
Наталья ШКУРЕНОК
Фото Михаила МАСЛЕННИКОВА
Кстати
Пункту помощи бездомным на Боровой ул., 112, постоянно требуются теплые вещи, обувь и средства на обогрев палатки. Содержание одного бездомного в палатке обходится немногим больше 100 рублей за ночь — сюда входит оплата топлива и еда. Бездомные и те, кто им помогает, будут признательны вам за любое участие и поддержку. Это здорово, если у вас все хорошо. Но в Петербурге немало людей, которым в эти холодные дни приходится очень тяжело. Телефон для связи 380-50-45.