Зеленая собачка покинет квартал черных мантий

Избежали худшего, надеемся на лучшее

Максим Атаянц вынес свои проектные предложения на суд архитектурных критиков. Накал общественной дискуссии, развернувшийся в преддверии итогового заседания жюри, не обещал легкого разговора. Тем не менее архитектор счел необходимым при дальнейшей работе над своей концепцией со всем вниманием отнестись к рекомендациям специалистов в сфере защиты наследия.
Представители Совета по сохранению культурного наследия, петербургских подразделений ИКОМОС и ВООПИиК изначально выделяли работу мастерской Атаянца как единственную, выказавшую должное уважение к историческому окружению будущего судейского квартала.

Только автор победившей концепции представил добросовестно выполненный анализ ожидаемого визуального воздействия проектируемого комплекса. Сделанные выводы заставили его пойти на корректировку заданных условиями конкурса высотных параметров, понизив планку до 13 метров для самой уязвимой для восприятия Князь-Владимирского собора части территории.

«Мастерская Атаянца пошла от известного принципа, которого придерживается настоящий врач: не навреди, — отмечает зампредседателя петербургского ВООПИиК Александр Кононов. — И я искренне считаю, что в градостроительном отношении конкурентов среди других участников конкурса этому проекту нет. Он единственный, что учел все те рекомендации, которые ранее высказывались специалистами относительно предыдущего проекта, «Набережной Европы» от ВТБ».

К прочим несомненным плюсам проекта-победителя эксперты отнесли и максимальное открытие набережной — ее предлагается сделать свободной для публики на всем протяжении от Троицкого до Тучкова моста, чего доселе не было в петербургской истории. А также предлагаемый план реставрации Тучкова буяна с воссозданием Шофного корпуса.

«Это важнейшая и очень ценная для города составляющая, которая никем больше из участников конкурса не была осмыслена, — обратил внимание Кононов. — Давайте вспомним, когда еще у нас ансамбли такого уровня реставрировали с воссозданием утраченных его частей?»

Александр Александрович предложил поразмышлять и над другим вопросом: что было бы, кабы победил кто-то другой. Представленные остальные концепции, игнорирующие ранее высказанные рекомендации градозащитников и предлагающие современные объекты из стекла и бетона, прогнозируемо вызвали бы куда более яростный протест.

Выбор языка для разговора с Петербургом

К архитектурному решению мастерской Атаянца эксперты не были столь благосклонны. Признавая уместной для исторического центра Петербурга архитектуру, максимально адаптированную к уже сложившейся среде, автору попеняли на излишнюю монументальность и чрезмерность.

«Честно сказать, увидев в первый раз картинки Максима Борисовича, я вздрогнул, — признается Александр Кононов. — Это, конечно, манифест. Но манифест, который при столь последовательном воплощении оказывается своей противоположностью. Если так фундаментально воплощать идею исторической среды в историческом городе, получается новое явление, доминирующее над историческими ансамблями, а они должны быть тут приоритетны. Хотелось бы, с учетом петербургской градостроительной ткани, видеть здесь что-то построже, суше, лапидарнее. В общем, понейтральнее».

Профессор Владимир Лисовский и зампредседателя Совета по сохранению наследия Михаил Мильчик не поддерживают в принципе попыток «делать вариации на темы классических прототипов», полагая тут более уместным обращение к современному архитектурному языку XXI века. Оговаривая при этом, что новые объекты должны удовлетвориться ролью фона для исторических ансамблей и не претендовать на доминирующую позицию.

Отвечая на эту критику, Максим Атаянц заметил, что незаметной архитектуры не может быть в принципе, а «нейтральная архитектура — это плохая архитектура». И предложил коллегам привести хоть один пример удачных современных объектов, появившихся в нашем историческом центре за последние полвека.

Оппоненты вынуждены были констатировать, что ни одного удачного не знают. В качестве аргумента, подкрепляющего твердую убежденность в недопустимости модернистских экспериментов на территории исторического центра, Максим Борисович привел такую параллель: «Здесь ведь получается примерно такая же история, как с несгибаемыми коммунистами. Они говорят: коммунизм — это молодость мира, за ним будущее! На что им отвечают: так что же тогда, как только вы где-нибудь свой коммунизм затеете, там пять, а где десять миллионов людей головой в землю сразу? Так, говорят, потому что это плохой коммунизм получился, а в идеале он замечательный, очень все должно быть хорошо!»

Обращаясь к вызвавшей самые негативные эмоции картинке с пропилеями, архитектор признался в намеренной «провокации». Мол, специально усугубил стилизацию и нарочно представил фотографию в сепии, что обеспечило максимально жестко классицистический вид. Так сказать, из тактических соображений конкурсной борьбы намеренно подлил яду, локализуя ожидаемую контратаку противников. Поданная таким образом входная зона — это единственная признаваемая автором прямая цитата (два передних портика кардегардии прямо взяты из проекта Ивана Фомина столетней давности, которые, в свою очередь, еще более буквально цитировали корпуса Адмиралтейства), от которой он без сожалений готов отказаться. «Это та самая «зеленая собачка», которую можно без сожалений принести в жертву критикам без ущерба для картины», — улыбается стратег.

Архитектор Рафаэль Даянов обращение к неоклассике считает здесь вполне закономерным: напоминая, что именно за таким языком неизменно оставался выбор и сто лет назад, и позднее, когда бы ни проводились конкурсы на застройку Ватного острова.

Конструктивный диалог

Впрочем, альтернатива и тогда была — но скорее из разряда абсурда. Максим Атаянц напомнил, в частности, о существовавшем «патриотическом» проекте стадиона в неорусском стиле, в виде кремля с беговыми дорожками.

«Кремля с беговыми дорожками от меня не дождетесь, — пообещал Максим Борисович. — Но, разумеется, проект будет дорабатываться с учетом всех конструктивных предложений, которые способны его улучшить. Я благодарен всем участникам сегодняшнего обсуждения, к профессионализму которых отношусь с глубоким уважением и которым чрезвычайно признателен за корректность в дискуссии, несмотря на всю жесткость высказанных замечаний».

Говоря о том, как дальше будет развиваться проект, архитектор рассказал о намерении смягчить изначальное решение. Территории, высвобождаемые за счет отказа от размещения здесь служебного жилья, будут отданы под дополнительные зеленые общественные зоны. Поскольку с уходом жилой застройки существенно уменьшается и потребность в подземных паркингах, появляется возможность высадки высокоствольных деревьев. Размышляя о типологии увеличивающейся теперь зеленой зоны, автор отдает предпочтение характерному для Петербурга городскому саду — традиционно, начиная с Летнего, располагаемого короткой частью к воде. Бульвар вдоль Малой Невы предполагается устроить по образу того, что идет вдоль набережной у Адмиралтейства.

Уже сейчас претерпело некоторые изменения решение по театру Танца — в отличие от ранее опубликованного варианта, здание переориентировано главным входом к проспекту Добролюбова и несколько сдвинуто в глубину участка. Теперь, когда с набережной уходит линия жилой застройки и открывается вид на театр, потребуется переработать фасад, найти замену полукруглой экседре.

Макет новой версии вновь будет представлен на обсуждение. По мнению участников дискуссии, она показала, что с автором победившего в конкурсе проекта «можно находиться в нормальном конструктивном творческом диалоге, слышать друг друга и говорить на одном языке, что позволит найти оптимальное для Петербурга решение».

Глава петербургского отделения ИКОМОС Сергей Горбатенко напомнил, что в соответствии с требованиями международной конвенции проекты такого рода должны в обязательном порядке представляться в Центр всемирного наследия и проходить процедуру оценки их воздействия на выдающуюся универсальную ценность объекта по методике ИКОМОС.

Особое мнение

Владимир ЛИСОВСКИЙ,профессор:

«Идея переноса сюда высших судов абсурдна по существу. Правда, нам не привыкать — мы живем в обстановке театра абсурда уже лет двадцать. Но здесь эта абсурдистская составляющая явно зашкаливает.

Мы имеем дело с участком территории, ценность которой — градостроительная, историческая и прочая — совершенно не поддается определению. Это фрагмент главного исторического ансамбля Петербурга, который складывался усилиями нескольких поколений деятелей культуры, архитекторов и сложился таким, слава богу, какой он есть сейчас. И этот ансамбль — ярчайшая иллюстрация того определения гармонии, которое принадлежит Альберти, великому мастеру эпохи Возрождения. Он говорил, что красота — это гармония, где ни убавить, ни прибавить, ни изменить ничего нельзя, не сделав хуже. И это именно тот случай. Что бы мы ни делали, как бы мы ни пытались переплюнуть Биржу или Адмиралтейство, сделать лучше у нас вряд ли получится. Что подтвердили и представленные на конкурс работы. Причина прежде всего в глубинном пороке, заключенном в самом конкурсном задании.

Правила, которым проектировщики здесь должны были подчиняться, приняты под давлением. Еще под проект ВТБ были изменены ключевые основные параметры, включая высотные. Как можно было допустить такое?! Ведь эта территория — часть объединенной охранной зоны Петербурга, которая находится под неусыпным вниманием ЮНЕСКО. Где вообще не может быть нового строительства. Это все в основе своей противозаконно».

Михаил МИЛЬЧИК,заместитель председателя Совета по сохранению культурного наследия при правительстве Санкт-Петербурга:

«То, что 9 из 21 члена конкурсной комиссии рекомендовали автору победившей концепции «воздержаться от цитирования классических образцов», говорит о несерьезности подхода уважаемых членов жюри. Нравится проект Максима Атаянца или нет, но он цельный и имеет четкую, легко читаемую концепцию.

Такие рекомендации ставят на ней жирный крест. Нельзя ведь сказать на черное: сделайте его немножко белым, и наоборот. Если мы принимаем проект, то принимаем и базовые его характеристики, на которых он стоит. Проект сделан высокопрофессионально, с блестящим знанием того, на что автор опирается. И никому другому не удалось достичь цели возвращения доминантной роли Князь-Владимирскому собору. Хотя саму концепцию я лично принять не могу.

Правильным было бы вообще не вступать ни в какое соперничество с определяющими лицо нашего города историческими ансамблями. Сама идея строительства здесь порочна. Нельзя этого делать, как бы того кому-то ни хотелось».