Дерево на вес золота

Деревянное зодчество – самый хрупкий пласт архитектурного наследия. Он исчезает буквально на глазах, но вовсе не из-за специфики материала. Не так давно в Томске ученые здешнего госуниверситета совместно с коллегами из Штутгарта и Дармштадта обследовали один деревянный памятник федерального значения столетнего возраста. И установили: продолжительность его эксплуатации при подобающем содержании способна составить до 400 лет. Так что самое слабое звено в деле сохранения таких объектов – не материал, а человек. С ним, с его сознанием, прежде всего и надо работать.

Опыт соседей

Расхожее мнение о недолговечности деревянных построек и их неприспособленности для современной жизни опровергает опыт ближайших соседей – Финляндии, Эстонии, Швеции, Норвегии.

В квартале Бергена Брюгге, на прибрежной улице Нёстегатен, стоят себе рядком аж семь домов 400-летнего возраста, а есть и такие, что ведут свою историю с XIV века, – и эта часть города считается самой престижной. Здесь размещаются бюро именитых компаний, студии известных дизайнеров, сувенирные лавки, рестораны и мастерские художников. С 1979-го Брюгге в Списке всемирного наследия ЮНЕСКО.

Набережная ганзейской поры района Брюгге, Берген

Осознание ценности своего воистину золотого деревянного наследия пришло к норвежцам достаточно рано, еще в 1949 году несколько старинных домов из разных частей региона перенесли в одно место, положив начало музею под открытым небом «Старый Берген», воссоздающему атмосферу этого города на период XVIII столетия. Сегодня он насчитывает около полусотни возрожденных зданий разного функционального назначения – жилые, служебные постройки, мастерские, пекарни… Пожалуй, ни один другой исторический деревянный город не вызывает в душах путешественников столь солидарный восторг – «волшебный город», «самый романтичный», «удивительно теплый, несмотря на вечно плохую погоду».

В литовской столице одним из самых дорогих считается район Жверинас, до сих пор почти на три четверти состоящий из деревянных домов – отдельные экземпляры, причем весьма скромного вида, продаются по цене свыше миллиона евро.

Сравнима с ним по цене и недвижимость рижской Кипсалы, где особенно ценится незатронутая современной застройкой восточная часть, хранящая заповедный дух старины.

В бережно восстановленных вековых деревянных домах живут послы Австрии, Португалии, Нидерландов, известные режиссеры, художники, писатели и экс-премьер Латвии со своей супругой архитектором Зайгой Гайле. Именно она вдохнула новую жизнь в этот островной район Риги, ее трудами были отреставрированы и деликатно приспособлены к современным требованиям десятки здешних домов, а также перевезенные из других мест (где им угрожало уничтожение из-за наступающей новой застройки).

«Деревянный дом гуманизирует среду, – считает Зайга, – вносит в нее человеческий масштаб. В большинстве городов начала XXI века деревянная застройка – это не досадный анахронизм, а ресурс для стильного и здорового образа жизни. При условии, что сохранению семантических ценностей исторической деревянной застройки сопутствует удовлетворение высоких требований современного дизайна и комфорта».

В том, что «подлинные деревянные здания могут существовать в современном городе не только в виде музеев, но и в качестве наиболее престижного типа городского жилища, привлекательного компонента живой центральной среды», убежден и профессор московского отделения Международной Академии архитектуры (МААМ) архитектор и урбанист Андрей Иванов. Помимо успешного опыта сохранения деревянных городов Северной и Центральной Европы, профессор отмечает и удачные примеры в некоторых городах России – где, по его наблюдениям, формируется тенденция постепенного перехода от «сохранения снизу» к сохранению программному.

Так, в Томске гражданская инициатива, принятая под патронат губернатора, вылилась в официальную Программу сохранения и возрождения деревянного зодчества, куда включили 700 объектов. Из них за первые пять лет (с 2005 года) сумели привести в порядок 62. В последующий период удавалось ежегодно реставрировать до 20 зданий, консервировать еще с четыре десятка, осуществлять обследования, вести мониторинг. Действует и система льгот: тот, кто возрождает дом-памятник за свой счет, получает скидку до 90% на аренду здания в период ремонта, а по его завершении она будет обходиться в 1 рубль за год.

Чрезвычайно важна и та работа, что проводится на базе Томского госуниверситета. В его бизнес-инкубаторе был разработан уникальный огнебиозащитный состав – экологически чистая пропитка с I(высшей) группой огнезащитной эффективности. Состав этот применим для защиты деревянных зданий и конструкций от пожаров и гниения, не содержит ядовитых веществ и вдвое дешевле применяемых. Также специалисты ТГУ исследовали обработку конструкций приборами СВЧ – тесты показали практически 100-процентный результат уничтожения бактерий и плесневых грибков, разрушающих древесину.

Да, не все по томской программе идет гладко – извечная нехватка денег, вынуждающая зачастую подменять реставрацию ремонтом. Случаются и сносы, но охотников до них поубавилось, когда ввели требование воссоздавать утраченное только в историческом материале. Несмотря на все издержки, опыт Томска с его системным и последовательным подходом заслуживает внимания.

Счет времени

О необходимости разработки и утверждения целевой программы спасения деревянной архитектуры в Петербурге толкуют который год. Еще в феврале 2013 г. Совет по сохранению культурного наследия принял соответствующее решение, прописав элементы программы и алгоритм действий, и направил его губернатору. Но никаких ответных шагов так и не последовало. Хотя еще пять лет назад состояние нашего деревянного зодчества было признано катастрофическим.

На недавнем совещании в Смольном глава КГИОП представил результаты мониторинга состоящих под госохраной деревянных объектов, выполненного по поручению вице-губернатора Игоря Албина. Цифры прозвучали поразительные: оказывается, по 28 таким объектам в госреестре недвижимости вообще нет сведений о владельце (135 находятся в собственности города, 100 – в частной). Из всех 263 нуждаются в безотлагательных мерах по спасению 98, в систематическом присмотре – 134, благополучных же – лишь 22.

Эта статистика касается только «деревяшек», получивших официальное признание: статус выявленных объектов, региональных или федеральных памятников. А по оценкам исследователей сообщества «Старые дачи», только в границах от Сестрорецка до Ушково – еще свыше 140 заслуживающих внимания. В Репино, например, всего один включенный в госреестр объект – Пенаты (хотя это, как известно, новодел – подлинная усадьба была уничтожена во время войны, ее воссоздали с нуля к 1960-м). Хотя достойных охранного статуса наберется не один десяток. Например, дача барона Ридингера (Приморское шоссе, 394, к. 6, лит. А) – с шестиугольной башенкой и еще теплящимся разноцветьем витражей, в живописнейшем месте на холме, с нисходящей к заливу лестницей и сохранившейся чашей пруда с фонтаном.

Дача барона Ридингера — так и не дождавшаяся ни охранного статуса, ни рачительного хозяина. Приморское шоссе, 394, к. 6, лит. А

Последняя единственно уцелевшая из 40 дач семьи Ридингеров, выстроенных в Куоккале для сдачи внаем.

До недавнего времени она использовалась под жилье работников санатория «Репино», но в 2015-м отошла в федеральную собственность, а на смену квартирантам пришли бомжи и вандалы. Наведавшийся туда весной любитель старины зафиксировал: «Картина удручающая. Крыша со стороны шоссе провалилась, боковой вход открыт и завален бытовым хламом, внутри дома лежит снег. Балюстрада лестницы к фонтану еще сохранилась, а вот ограждения вдоль дома перед лестницей уже отсутствуют». Августовский отчет добавил удручающих деталей: «Изразцовые печи варварски уничтожены, при этом многие изразцы не украдены, а просто разбросаны по зданию. Пол веранды прогнил. Думается, в таком виде здание простоит недолго. Велика вероятность, что оно может случайно сгореть».

Витраж дачи Ридингера

В западной части поселка, у взморья, еще живы два из трех строений легендарной Виллы Голике (Приморское шоссе, 430). Внучка первых владельцев художница Ина Берсен-Коллиандер и ее муж, финский шведскоязычный писатель Тито Коллиандер, к началу 1930-х создали здесь «обитель романтики прошлого». В усадьбе, ставшей своеобразным арт-убежищем, гостили и находили пищу для ума и вдохновение для своего творчества философы, лингвисты, писатели, поэты, художники. Исследователь А. К. Молчанов, опираясь на архивные данные, мемуары и эссе самого Коллиандера, воссоздает картину той дачной жизни:

«Люди появлялись и исчезали. Всех принимали дружелюбно. Предоставляли жить своей жизнью. Если трудовое рвение надоедало хозяевам, пишущие машинки стучали в саду или на втором этаже. Карандашами, перьями и кистью работали в саду. Кто-то в творческих муках мерил шагами прибрежный песок. Вечерами собирались за чашкой чая, и завязывалась беседа о культуре, литературе, политике, о положении в Финляндии и в мире – под вспышки прожекторов и выстрелы пушек в Кронштадте. На расстоянии нескольких десятков километров – бывшая столица, оттуда разносилось эхо выстрелов, и прибывали перебежчики. Здесь же, на другой стороне границы, – полная тишина, настороженность, практически эвакуация задолго до зимней войны (…). Вечная нехватка денег одолевала обитателей Голике. Вместе ожидали гонорара. Каждое посещение почты вызывало напряженное ожидание. Когда деньги наконец приходили, надо было прежде всего оплатить счета в магазинах – Фёдоровым, Пимия, Алексеевым, Кирунцевым, рыботорговцу Пайю. Выкупалась из заклада пишущая машинка, а остальное отправлялось в казино Куоккала – на всеобщее расслабление. Было немало романов, немало любовных драм. Кто-то собирал жуков, новые виды бабочек или строил настил на дереве, где и писал. Очень переживали, когда кот по имени Сталин попал под автомобиль. Ральф Парланд привез патефон – Парланды были меломаны, Диктониус и Рагна Льюнгеддель тоже. (…) Здание Виллы Голике сохранилось до сих пор, хотя и в перестроенном виде. На рубеже веков участком и строениями на нем владел петербургский спортклуб «Кировец». Три года академия художеств Финляндии арендовала это строение для летней студенческой практики». (http://terijoki.spb.ru/history/templ.php?page=golike).

Местная администрация обращалась в КГИОП с просьбой провести историко-культурную экспертизу и взять объект под охрану. Но комитет, ссылаясь на нехватку финансирования, все откладывал решение вопроса. А осенью прошлого года Градсовету был явлен проект строительства здесь гостиничного комплекса – из двух массивных стеклянных корпусов высотой 15 м. Оказалось, что участок в собственности частной компании, а две уцелевшие дачи по документам числятся построенными в 1961 году. Автор проекта, представляя свое детище, пояснял: «Мы постарались вдохновиться тем, что там есть, сделать что-то, что поддержит ландшафт». Результат вдохновения встретил весьма неоднозначную оценку экспертов.

«Не хотел бы снять номер в этом гиперчемодане», – признался президент петербургского Союза архитекторов Владимир Попов. Неприемлемым счел предложенное решение и зампредседателя петербургского ВООПИиК Александр Кононов – здание таких масштабов будет просматриваться отовсюду, предложенный облик немыслим среди карельской природы, в зоне охраняемого ландшафта.

Зато авторы других «гиперчемоданов», разбросанных по историческому центру (Юрий Земцов, Святослав Гайкович), выступили с восторженными отзывами, а их коллега Сергей Шмаков вообще заявил, что «в сорока километрах от города, в густом лесу возможно всё». Замечание оппонентов, указавших на то, что по проекту планировки территории на данном участке запрещено капитальное строительство, не смутило главного архитектора города Владимира Григорьева. «Проект планировки можно будет откорректировать», – рассудил чиновник. Все же эксперты вынуждены были признать, что предлагаемый объем застройки слишком велик для этого участка, и рекомендовали объем уменьшить, как и высоту здания, – и послали на доработку. С тех пор о дальнейшей судьбе проекта ничего в публичном пространстве не слышно – что, впрочем, не исключает возможности кулуарного его продвижения.

Стремление к нулю

За последние 20 лет, по оценкам специалистов, знаменитый уникальной архитектурной северного модерна Курортный район Петербурга утратил до 75% своей исторической застройки. И ведь речь идет не только об исчезновении десятков старинных построек, но об утрате целого пласта отечественной культуры, включая ту самую культуру дачной жизни, формировавшую совершенно особый уклад жизни и воспитавшую не в одном поколении навыки гармоничного бытования.

Суконному языку бюрократии такие понятия чужды. И уже не приходится удивляться, что разработка плана спасения деревянного наследия Курортного района оказалась вверена Комитету имущественных отношений. Предварительную концепцию, о сути которой ничего не известно, городское правительство одобрило еще в ноябре 2015-го. Тогда же было решено разработать подпрограмму «Сохранение и развитие исторических деревянных зданий Курортного района Санкт-Петербурга» в составе ГП «Экономическое и социальное развитие территорий Санкт-Петербурга» на 2015–2020 годы». На сочинение соответствующей концепции в городской бюджет-2016 заложили аж 35 млн рублей (для сравнения: разработка общероссийской «Концепции сохранения памятников деревянного зодчества и включения их в культурный оборот до 2025 года» была выполнена по заказу Минкульта за 3,6 млн в течение полугода).

«Для работы на уровне концепции это колоссальная сумма, – удивляется зампредседателя Совета по сохранению культурного наследия и один из ведущих специалистов в области сохранения деревянного зодчества Михаил Мильчик. – Думаю, можно было бы собрать группу профессионалов и краеведов-знатоков, у которых за многие годы наработан колоссальный массив архивных материалов по таким объектам и которые бы с радостью взялись за создание адекватной концепции, не требуя колоссальных сумм. Но, насколько мне известно, никого из знатоков-исследователей и специалистов в области деревянного зодчества не привлекали к участию в данной работе».

Согласно официальной информации о реализации госпрограммы Петербурга за 2016 год, в строке «уровень выполнения» против позиции, касающейся разработки концепции для Курортного района, значится «0». В качестве причины такого впечатляющего результата указано «Изменение схемы реализации мероприятия, в частности отказ от проведения конкурсных процедур в соответствии с Законом 44-ФЗ по решению вице-губернатора Мокрецова М. П. от 02.06.2016» и «Проводятся корпоративные процедуры по созданию АО «Центр развития и реконструкции Курортного района Санкт-Петербурга», которому будет поручена разработка концепции».

В общем, год прошел как сон пустой. А пока чиновники увлечены «корпоративными процедурами», исторические дачи продолжают гнить, разрушаться и исчезать в огне пожаров.

(Продолжение следует.)

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга