Борьба продолжится при любом раскладе
Парламентское большинство ЗакСа пытается не допустить городского референдума – заявляя, что его вопрос якобы противоречит закону.
Вопрос, напомним, крайне простой: согласны ли вы, что Исаакиевский собор, Спас на Крови и Петропавловский собор должны оставаться частью государственных музеев при обеспечении проведения в них религиозных обрядов и церемоний?
Что тут непонятного для горожан? Ничего: все абсолютно ясно. Если Петербург проголосует за – никто и никогда не сможет требовать изменения статуса этих зданий, в том числе и передачи их церкви. Причем решение вопроса о статусе полностью находится в компетенции петербургских властей – федеральная власть к этому отношения не имеет.
Однако проведению референдума оказывается бешеное сопротивление. Начиная с заявлений питерских единороссов о том, что никакого референдума они не допустят, и заканчивая решением Комитета по законодательству о том, что упомянутый вопрос никак нельзя вынести на референдум.
То, что приводилось на заседании комитета в качестве аргументов, обосновывающих такой вывод, без слез слушать было невозможно. Оказывается, нельзя проводить референдум, потому что все урегулировано федеральным законодательством. И потому что нарушается закон о передаче имущества религиозным организациям. И потому что термина «религиозные обряды и церемонии» нет в законодательстве. И так далее и тому подобное.
Никакой критики это не выдерживает. Если бы все было урегулировано, у губернатора Петербурга не было бы выбора, передавать Исаакий церкви или нет. Но в 2015 году, как известно, собор передавать не стали, а в 2017-м заявили о таком намерении. Так что выбор есть. А каким он должен быть сейчас – так для того и референдум.
Закон о передаче имущества религиозным организациям здесь вообще ни при чем: в тексте вопроса, который предлагается вынести на референдум, к нему нет ни единой отсылки.
Вопрос ставится не о том, передавать Исаакий церкви или нет, а о том, что Исаакий нельзя передавать вообще никому. Ну а термин «религиозные обряды и церемонии» в законодательстве найти легко (если, конечно, читать законы, а не тупо выполнять политический заказ): так называется статья 16 Федерального закона «О свободе совести и религиозных объединениях».
Впрочем, даже если бы инициаторы (в том числе автор) предложили вынести на референдум вопрос «Согласны ли вы, что дважды два – четыре?», Комитет по законодательству нашел бы в нем противоречия закону. Потому что очень давно действует жесткая установка, исходящая из Кремля: не допускать в принципе никаких референдумов в регионах по инициативе снизу. Ни по какому вопросу. Не позволять гражданам что-либо решать самим, путем прямой демократии.
Потому что могут (и, скорее всего, решат) совсем не так, как этого хочет сама власть. Ведь референдум по инициативе снизу – практически всегда попытка заставить власть делать то, чего она категорически не хочет. Именно потому в Петербурге (как и во всей России) начиная с 1991 года никаких референдумов не допускалось. В том числе референдума против пресловутого «Охта-центра».
Что касается референдума по «исаакиевскому» вопросу, то и в Смольном, и в Мариинском дворце прекрасно понимают, что если дать ему состояться – защитники Исаакия выиграют с огромным преимуществом. Потому что все известные социологические опросы показывают почти трехкратное преимущество защитников Исаакия над их оппонентами, призывающими передать его РПЦ. Поэтому делается все, чтобы референдума не допустить. Более того, не допустить даже сбора 70 тысяч подписей, необходимых для его назначения (сам факт такого сбора – мощнейший агитационный ресурс).
Что теперь? Вопрос с референдумом закрыт? Вовсе нет.
26 апреля Законодательное собрание на пленарном заседании должно рассмотреть вопрос о референдуме. Это крайний срок (4 апреля документы инициативной группы поступили в ЗакС, и по закону у парламента есть 20 дней для принятия решения, можно или нельзя выносить предложенный вопрос на референдум).
Состоится ли рассмотрение? Не факт: не исключено, что вопрос попытаются «замотать», чтобы не допустить публичной дискуссии по нему в присутствии телекамер и большого числа журналистов. Потому что подобную дискуссию противники референдума проиграют с разгромным счетом – независимо от того, как потом проголосуют.
Если рассмотрение не состоится, немедленно будет подана жалоба в суд на бездействие ЗакСа.
Если состоится и в проведении референдума будет отказано – немедленно подается жалоба в суд на отказ, и тогда дискуссия продолжится уже в суде. Где очень трудно будет доказать, что вопрос референдума в чем-то противоречит законодательству, ибо никаких противоречий он не содержит.
Борьба продолжается во всех случаях – что бы ни решил городской парламент.
Как написал Александр Городницкий, «любимый наш Исаакий чужим не отдадим».
***
Когда текст уже был написан, стало известно об уходе со своего поста директора государственного музея-памятника «Исаакиевский собор» Николая Бурова. 6 июня у него заканчивается контракт с Комитетом по культуре, и, по мнению Бурова, продлевать его не будут. В такой ситуации он предпочитает уйти сам – заявление об уходе подано с 1 июня.
Нельзя не отметить, что поведение Бурова в длящейся уже несколько месяцев истории с Исаакием весьма нехарактерно для руководителя государственного учреждения. После того как было озвучено якобы принятое губернатором Георгием Полтавченко решение о передаче Исаакиевского собора церкви, Буров открыто выступил против такого решения, означающего уничтожение музея. И своей точки зрения в последующие месяцы не поменял, несмотря на очевидное давление.
В нынешних условиях это практически гражданский подвиг: за последние лет 10–15 даже и не припомнить чиновника или руководителя госучреждения, который позволил бы себе критиковать решение губернатора, рискуя увольнением. Перед митингом 18 марта на Марсовом поле я приглашал на него Бурова, и он ответил: «Если меня к тому времени уже уволят, то приду». А в судебном процессе в Смольнинском суде, где оспаривалось печально известное распоряжение Комитета имущественных отношений о плане мероприятий по передаче Исаакия РПЦ, представитель музея, действовавший по поручению Бурова, полностью поддержал заявителей.
Теперь, конечно, важно, кто может сменить Бурова – относительно независимый профессионал или послушный исполнитель начальственной воли. То обстоятельство, что в качестве возможного кандидата заговорили о директоре Музея истории Петербурга Александре Колякине (бывшем первом секретаре Ленинградского обкома комсомола), оптимизма не внушает: ждать от него сопротивления планам Смольного не приходится.