Псков возвращается?
Наблюдения петербургского путешественника.
Возможно, нам просто повезло. Мы приехали в Псков сразу после празднования Ганзейских дней (первый фестиваль Новой Ганзы в 1980 г. прошел в голландском городе Зволле, фестиваль 2009 г. — в Новгороде, 2018 г. — в Вологде, 2019 г. — в Пскове), к которому город старательно готовили в течение двух лет. И столица древней вечевой республики выглядела если не как идеально отполированная и воссозданная для туристов Рига, то все же как очень пристойный и заманчивый для культурно озабоченных пилигримов город-памятник.
В прошлый раз я побывал в Пскове ровно два года назад — тогда и город в целом, и музейный комплекс в Кремле произвели на меня самое меланхолическое и тягостное впечатление. Правда, в тот раз я был здесь с серьезной женой в суровой автобусно-экскурсионной поездке, а сейчас оказался на привольном корпоративе с коллегами по факультету свободных искусств и наук СПбГУ, но, думаю, контраст впечатлений о Пскове все же объясняется не этим.
Практически весь центр города был умыт и подкрашен, и сразу стало видно, до какой степени он обаятелен и красив, как бережно относятся городские власти (кто бы мог подумать!) и сами горожане — при всей их кричаще-зияющей бедности (типично провинциальные городские рынки также бросались в глаза) — к тому, чтобы сохранить максимум старины и не навредить тому, что сохранилось.
Фото: Даниил Коцюбинский
Высотный регламент практически нигде не нарушен — город как был, так и остается застроенным по преимуществу трех-четырехэтажными домами. При этом даже новодел в центре старается воспроизводить или хотя бы имитировать псковскую градостроительную фишку — деревянный этаж на массивном каменном подклете.
Фото: Даниил Коцюбинский
Стилизация под старину до такой степени тактична, что порой мы с искусствоведом Глебом Ершовым, с которым отправились на прогулку по центру Пскова, начинали спорить по поводу того, что перед нами — аутентичный XVII век или же умелая современная стилизация.
Фото: Даниил Коцюбинский
И даже архитектурная мастерская Никиты Явейна, которая творит в историческом центре Петербурга черт знает что, вроде дома-утюга на 10-й Советской, здесь спроектировала новое здание, идеально вписанное в окружающий архитектурный контекст.
Фото: Даниил Коцюбинский
Любопытно, что в современном псковском самосознании — и это бросается в глаза приезжему, наверное, больше, чем самим местным, — по сей день тесно переплетаются две древние линии — ориентация на Запад, на «ганзейскость», и жесткая приверженность своим православным корням.
Потому, с одной стороны, даже детские площадки в Пскове сделаны в «рыцарско-бюргерском стиле», а росписи стен в гостиничном кафе представляют древних псковичей эдакими персонажами Дюрера и Гольбейнов.
Фото: Даниил Коцюбинский
С другой стороны, город буквально нашпигован действующими церквями, сплошь древними, в которых служат нетипичные по нынешним «кирилловским» временам, милые и доброжелательные, как из дореволюционных времен перелетевшие, продавщицы свечных лавочек.
Фото: Даниил Коцюбинский
А в Спасо-Преображенском монастыре, что на реке Мирожке, такие же умильные и гостеприимные монахи, любезно предложившие нам, двум явно не богомольного вида мужчинам, просто присоединиться к группе монахинь, чтобы пройти в храм с сохранившимися фресками домонгольского времени и послушать рассказ об истории создания храма.
Фото: Даниил Коцюбинский
Любопытно было узнать, что, стремясь преодолеть языческие традиции и утвердить идеалы новой веры, новгородский епископ Нифонт (выбранный, дополню от себя, демократическим новгородским вече и привыкший считаться с настроениями «электората» по всей территории епархии, в которую входил и Псков) отказался от попыток запугать вольнолюбивых псковичей кошмарными видениями геенны огненной.
Фото: Даниил Коцюбинский
И потому на стенах главного монастырского храма нет изображения Страшного суда. Вместо него — роспись, которая, последовательно попадая под лучи проходящего по небосводу солнца, рассказывает о наиболее воодушевляющих и «спасительных» эпизодах Нового завета.
Фото: Даниил Коцюбинский
Нифонт был известен своим широким либерализмом и стремлением привлекать людей ко Христу не столько карами и запретами, сколько снисходительностью к «грехам», коренившимся в древних языческих устоях словен-новгородцев и псковских кривичей. И храм, построенный, судя по всему, на месте древнего языческого капища, который Нифонт подарил псковичам, как раз и был символом христианства открытого и инклюзивного, ориентированного на человека, не только на словах, но и на деле обладающего свободой выбора, — а не запретительно-сурового и «державного», каким русское православие стало позднее.
Глеб Ершов. Фото: Даниил Коцюбинский
«Во Пскове, — говорит кандидат искусствоведения Глеб Ершов, — возвращение храмов церкви, когда это происходит с учетом сохранения их исторического облика, может восприниматься как полезное дело, ведь многие храмы обрели жизнь, будучи до этого по сути брошенными: денег на их восстановление у государства не находилось. Отрадный пример — церковь Богоявления с Запсковья. Еще в недавнее время внешний облик этого шедевра древнерусской архитектуры вызывал уныние и самые горестные чувства. Теперь храм обжит, его дух не выхолощен, он заиграл нужными красками в окружающем его городском ландшафте. Поскольку внутреннего убранства в нем практически не сохранилось, то размещение там высокого иконостаса, икон и современной иконной утвари воспринимается совершенно естественно. То же можно сказать и про другой шедевр псковского зодчества — храм Николы со Усохи. Установленный там новый иконостас дал жизнь храму, насытил его внутреннее пространство смыслом и придал ему необходимое целеполагание».
Фото: Даниил Коцюбинский
Но главным архитектурным событием Пскова минувших двух лет стало воссоздание части т. н. Окольного города (внешней крепостной стены) — «Варлаамова угла». В том числе трех башен — Варлаамовой и Высокой, что за рекой Псковой (впадающей в Великую), а также Плоской — по ту сторону Псковы, на которой стоит Псковский кремль.
Фото: Даниил Коцюбинский
Прибрежный облик Пскова радикально преобразился, хотя это всего лишь малая часть великолепия, в котором утопал когда-то древний город, окруженный несколькими (как говорят, семью!) кольцами крепостных стен.
«Любуемся Псковом. Господи, какой большой город! точно Париж! Помоги нам Боже с ним справиться»; «Город чрезвычайно большой, какого нет во всей Польше, весь обнесен стеною; за нею красуются церкви, как густой лес, все каменные; домов за стенами не видно. Местность превосходная; город расположен на красивой равнине», — восторженно писал о Пскове Станислав Пиотровский — участник похода польского короля Стефана Батория, осадившего (но так и не сумевшего взять) Псков в 1581 году.
Хотя с момента московской аннексии Пскова, произошедшей в 1510 году и сопровождавшейся снятием вечевого колокола и «обрезанием ему ушей», а также депортацией всей городской элиты (как перед тем из Новгорода и Хлынова, а затем из Смоленска и других городов, обладавших развитой традицией самоуправления) вглубь Московии, прошло уже более 70 лет, город еще продолжал хранить следы былого величия. Дело в том, что в ту пору он еще сохранял важные для Москвы функции — приграничной крепости и международно-торгового пункта. Однако затем надобность у России в Пскове как страже границ и городе-купце отпала, и к началу XVIII века он решительно захирел, поскольку никаких возможностей для самостоятельного, не санкционированного империей развития ни у одного из российских городов в ту пору уже не было.
Фото: Даниил Коцюбинский
И сегодня некогда процветающая и могущественная купеческая республика — один из самых бедных и депрессивных российских регионов.
Фото: Даниил Коцюбинский
Но случилось так, что два года назад директору Псковского музея-заповедника Сергею Сарченкову удалось убедить Министерство культуры начать масштабную реставрацию псковских древностей. Из бюджета через фонд инвестиционных строительных проектов и от Всемирного банка были выделены 850 млн рублей, причем, как рассказал нам в ходе экскурсии по псковским стенам и башням руководитель проекта АО «Ренессанс-Реставрация» Максим Чернов, в итоге было решено отреставрировать не только часть крепостной стены с башнями, но также Двор Постникова и Поганкины палаты.
По Двору Постникова — комплексу из двух зданий XVII века («Большой сундук» и «Малый сундук»), где вскоре разместится экспозиция Псковского исторического музея, — нам также довелось побродить и увидеть воссозданный исторический фасад, как будто сошедший с картины Рябушкина, а также интерьеры с изразцовыми печами.
Фото: Даниил Коцюбинский
Работы начались в августе 2017 года и должны закончиться в ноябре 2019-го, реставрация Поганкиных палат продлится чуть дольше. «Архитектурные решения по Варлаамовской башне принимались совместно разработчиками проекта, директором музея и его сотрудниками и, что очень важно, с учетом мнения горожан, — рассказал Максим Чернов. — Для меня главная оценка проделанных нами работ — это позитивные отзывы горожан и гостей города. Надеемся, что заказчик также оценит наш труд положительно и начатые нами работы продолжатся в самом Кремле. Вообще, я бы хотел, чтобы Псков в итоге стал идеальным туристическим центром — с безупречными дорогами, отреставрированными объектами, продуманными туристическими маршрутами и отличным международным сообщением. Еще два года назад все это могло показаться утопией. Но сегодня, мне кажется, есть повод для осторожного оптимизма».
Фото: Даниил Коцюбинский
Что ж, Псков в самом деле выглядит как оживающий город, у которого вместе с возвращенным прошлым появляется и будущее. Дай бог, чтобы об этой некогда славной европейской республике снова не забыли на 500 лет.
Псков — Санкт-Петербург
P. S. Когда мы уже собирались уезжать и стояли на живописном берегу Псковы, мимо нас проехал очарованный велосипедист в наушниках, громко распевая какую-то экстатическую песню. Сперва туда, потом обратно. И все пел, пел… Мне показалось это добрым знаком.