Моление о вазе в летнем саду
Знаменитая порфировая ваза, расколовшаяся надвое зимой прошлого года, будет отреставрирована в рамках глобального проекта реконструкции Летнего сада и вернется на прежнее место.
Об этом на прошедшей в Русском музее пресс-конференции заявил его главный хранитель Иван Карлов.
Карлов пояснил, что к настоящему времени «все уже дошло до состояния сметы». Петербуржцев же до сих пор больше волнует другой вопрос: как могло дойти до того, что город утратил один из главных его символов, и можно ли доверять затеянное грандиозное переустройство всего Летнего сада тем же ответственно-безответственным лицам, которые не смогли уберечь вазу?
Срок годности — полтора века
Председатель КГИОП Вера Дементьева продолжает настаивать: всему виной нечаянно случившийся посреди зимы мороз (а всего-то было минус 10 градусов), специфика камня да изначальный брачок в подарке шведского короля (микротрещины-де были там еще на выходе из шведской мастерской). Иван Карлов не преминул напомнить — король Швеции собирался подарить две вазы, но вторая треснула еще на месте ее создания; а на печальную участь доехавшего до России подарка повлияла в числе прочего «тяжелая ситуация в военное время, когда рядом падали бомбы». Ссылаясь на «шведский опыт» и исследования, проведенные нашими специалистами во главе с профессором кафедры минералогии СПбГУ Андреем Булахом, главный хранитель заявил: «Изделия из такого рода материала вообще на открытом воздухе не могут находиться больше полутора веков».
В таком случае достаточно странными представляются заверения руководства музея в том, что по окончании реставрации ваза вернется на свое прежнее место — погода у нас едва ли за пару лет изменится столь кардинальным образом, чтобы зимой минусовая температура перестала изумлять своей неожиданностью охранное ведомство.
Что же до ссылок на мнение авторитетнейшего специалиста Андрея Булаха, то хочется напомнить и о сделанных им публично экспертных заключениях годичной давности.
Во-первых, еще ранее Булах докладывал: ваза вовсе не порфировая — так назвали ее, скорее всего, дабы подать подарок как истинно королевский, — выточили ее из розового гранита (из порфира только постамент).
Так что ссылки на то, что трагическую развязку во многом предопределил сам материал («порфир имеет менее прочную структуру, чем, например, гранит и мрамор…» — пояснялось КГИОП в январе прошлого года) трудно принять всерьез.
В комментариях для прессы Андрей Глебович утверждал:
— Ваза в Летнем соду лопнула по нашей общей халатности. Предпосылки, конечно, были давно… Ваза многое пережила, но год назад она до горловины заполнилась водой, вода превратилась в лед, и ваза, естественно, раскололась. Причем очень странным образом! В аналогичном случае стеклянная бутылка лопается по множеству косых трещин. А ваза разломилась пополам, как аккуратно надрезанный арбуз. Поэтому ясно было, что дело тут не только в морозе. Обследуя вазу по заданию Русского музея, мы вместе с коллегами из Российского педагогического университета установили, что первая трещинка появилась на вазе еще в 1839 году. Из года в год она расширялась, ждала своего часа... Однако, если бы за вазой должным образом следили, она стояла бы и по сей день.
Профессор рассказывал, как аналогичная беда едва не случилась еще в 1965 году. Тогда деревянная крышка, которой закрывали горловину во избежание попадания осадков, дала течь, вода затекла внутрь и замерзла. Но призванные на помощь сотрудники Института Арктики и Антарктики оперативно приехали и разбурили лед — тем самым сбросив напряжение.
Андрей Глебович напоминал также о том, что одна из «сестер» вазы Летнего сада — сделанная из такого же материала и установленная в парке у Розендальского дворца в Стокгольме на 10 лет раньше нашей — жива и здорова до сих пор. Причем выглядит значительно лучше. Секрет прост: за ней должным образом следят, ухаживают.
Андрей Булах приводил и подробную хронологию случившейся в Летнем саду беды (сверяясь с графиком перепадов температур прошлой зимы):
— 3 января начались перепады температуры. Ваза лопнула 7 января, а окончательно развалилась 12-го…
Технологии раскола
В интернете первый сигнал SOS появился в ночь на 11 января — на сайте общественного движения «Живой город» разместили фотографию, фиксирующую наличие вертикальной трещины. На следующий день журналисты проинформировали об этом КГИОП. В ответ получили заверения:
«Никакой опасности трещина не несет. Ничего страшного не происходит, это микротрещина. Объекты Летнего сада находятся под наблюдением, в этом году их ждет плановая реставрация» (цит. по: ИА REGNUM, 12 января 2008).
Днем 12 января памятник развалился, одна из его частей уже валялась на земле.
А еще через несколько дней (уже отвечая на обращение «Санкт-Петербургских ведомостей») КГИОП подтвердил, что «факт раскола на две части» вазы был зафиксирован в 1 ч 25 мин 12 января (то есть на сутки позже, чем об этом сообщили на сайте их вечных оппонентов из «Живого города»), но лишь 14 января «были приняты первые противоаварийные меры, произведен демонтаж с постамента уцелевшего фрагмента вазы».
Но демонтаж, оказывается, не единственная ведомая КГИОП мера спасения памятников.
В то время как петербуржцы звонили во все колокола, требуя хоть что-то сделать, сотрудники охранного ведомства… молились.
— Мы молились только об одном, — призналась Вера Анатольевна на последней пресс-конференции, — чтобы раскол пошел по этой вот трещине, чтобы вазу не разнесло на мелкие кусочки.
Молитвы председателя КГИОП были услышаны — она и теперь радуется, как хорошо получилось, небеса даровали возможность соединить две части. И продолжает настаивать: тогда ничего сделать было нельзя, и никакие стяжки делу бы не помогли. Якобы тут уже «действовала сила камня», которая все равно бы их разорвала.
А вот Андрей Булах вспоминает (в интервью газете «Санкт-Петербургский Университет»), какие «интересные комментарии» обнаруживал в интернете сразу по горячим следам той холодной зимы:
— Один человек советовал залить отверстие вазы силиконом — мол, это обошлось бы городу гораздо дешевле, чем реставрация. Комментарий другого звучал примерно так: «Господи, каждый мужик знает, что в бочку на садовом участке, чтоб она не лопнула на морозе, нужно бросить 3 пустые пластиковые бутылки». Это действительно могло бы помочь.
Теперь же, по мнению профессора, одному богу известно и то, «как будет на клею держаться эта махина весом в 9,5 тонн». Впрочем, Андрей Глебович не теряет надежды: «Все поправимо».
Обнадеживают и в Русском музее. Как рассказал Иван Карлов, «крышечку» заменит специальная система контроля за состоянием отреставрированной вазы, что защитит ее от проникновения воды не только сверху, но и со всех сторон, через микротрещины. Запланированные работы предполагают — помимо соединения расколовшихся половинок — еще ремонт, укрепление, создание нового фундамента, реконструкцию постамента. «Ваза должна стоять на очень прочном основании, — подчеркивает главный хранитель. — Чтобы не повторилось то, что было».
Но, думается, гораздо более надежным основанием для предотвращения подобных катастроф стало бы объективное расследование и публичное признание истинных ее причин. Хотелось бы также вспомнить, как говорится, всех поименно. А чтобы впредь не повадно было валить все на дурную погоду и «техногенные факторы» — осуществить дорогостоящую реставрацию за счет тех, кто по должности обязан обеспечивать надлежащую охрану объектам культурного наследия. И пока в этой истории по-прежнему нет виноватых, тревога за будущее всего Летнего сада остается. Если его тотальная реконструкция, уже сегодня подаваемая Верой Дементьевой как «хирургическая операция», завершится еще одной трагедией, кто за нее ответит? Опять скажут — извините, не получилось, мы ничего не смогли сделать, но так молились, так молились!..
Татьяна ЛИХАНОВА
Фото Михаила МАЛЕННИКОВА