Апология российского интеллигента

Опубликованные в двух последних номерах петербургской «Новой» статьи Федора Кузьмина («Апология жемчужного прапорщика», «Интеллигенция, слезай с баррикады») вызвали не полемику, а в основном анафему и оскорбления в адрес автора и в «инакомыслящей» блогосфере. Что же так возмутило блогеров? Да то, что газета, которую они привыкли считать своей, «оппозиционной», опубликовала другое, не совпадающее со взглядами оппозиции мнение. У сторонников свободной прессы это породило возмущение, граничащее с яростью.
Вынужден заметить, что словосочетание «оппозиционная журналистика» у меня лично вызывает если не возмущение, то недоумение. Журналистика бывает лишь двух видов: независимая и зависимая, свободная и несвободная, стремящаяся к объективности и ангажированная. Оппозиционная пресса — это зависимая несвободная пресса, точно в такой же степени (а иногда и жестче), в какой зависимыми и несвободными являются проправительственные и государственные СМИ. Предназначение таких изданий сформулировано еще Лениным — быть коллективным пропагандистом и организатором, неизменно обличающим власть, анонсирующим и освещающим все новые акции протеста. Если Вы, уважаемый читатель, являетесь поклонником такой прессы — читайте в архивах газету «Искра», а из современных — издания, продающиеся у Гостиного двора. «Новая газета в Петербурге» вряд ли заинтересует Вас в этом качестве.
Но, видимо, в российской оппозиции не все отличают свободу от несвободы. Беда в том, что внутри этой политической корпорации уже достаточно давно сформировалась группа, отвечающая всем признакам тоталитарной секты. Нетерпимость к чужому мнению, фанатичность, нечистоплотность, подозрительность, истеричность, манипуляции общественным мнением, клевета и провокации как метод пиара и самоутверждения — вот далеко не полный перечень свойств этой группы. Разумеется, прессу они рассматривают лишь в качестве агитки своих агрессивных взглядов. Мы же публикуем на своих страницах разные мнения, подтверждение чему — в нижеприведенном тексте, вступающем в полемику с ранее высказанными взглядами Федора Кузьмина.

Валерий БЕРЕСНЕВ

Автор статей «Апология жемчужного прапорщика» и «Интеллигенция, слезай с баррикады» Федор Кузьмин называет себя «нонконформистом», но из его текстов, несмотря на наличие в них некоторых разумных идей (например, о том, что революция — отнюдь не то, к чему следовало бы стремиться, или о том, что «выйти на площадь» для российского интеллигента не так уж и трудно — самопожертвование заложено в его генах), скорее следует, что он является как раз конформистом, ерничающим из хорошо защищенного убежища.
Боюсь, что господин Кузьмин выступает не с охранительных позиций, а с разрушительных. Одно дело — критика или даже неприятие чужих взглядов, другое — через губу презрительное поношение: «Дома надо жить повседневной жизнью, воспитывать детей, заботиться о родителях, иногда — просто подмести пол у себя в квартире. Но обыденная работа кажется нам мелкой — она недостойна революционеров и героев. Точно так же, как и кропотливая внутренняя работа над собой, самосовершенствование и самодисциплина».
То, что выход на метафизические баррикады, которые так беспокоят господина Кузьмина, может быть как раз результатом или частью внутренней работы над собой, то, что без внятной гражданской позиции невозможно самосовершенствование, автор почему-то отметает. И это характерная для его текстов подмена понятий: неприятие зла, разлитого в современном нам мире, невозможность сосуществовать в одном континууме со злом он называет желанием то ли прослыть, то ли объявить себя «революционером и героем». Людям не так уж часто приходится испытывать высокие чувства, и смешивать их с грязью — любимое дело людей, которые сами на такое не способны.
«Самый непримиримый и рискованный нонконформизм в нашей стране — любить свою власть (поскольку нелюбовь к ней — общее место), — утверждает Федор Кузьмин. — Философ Василий Розанов писал по этому поводу, что в России по-настоящему находиться в оппозиции — это быть преданным своему правительству. И это еще одна азбучная истина, которая для нас — всегда новость».
Любить свою власть — это гражданское преступление. Власть — слишком большое искушение, чтобы обладающие ею, будь они даже самыми святыми людьми в истории, не ощутили на себе ее пагубное влияние. А абсолютная власть, как известно, развращает абсолютно. Если же гражданин вместо пристального разбора каждого движения власть имущих будет «любить» их, будет им «предан» — он сам себя предаст тирании.
Эта коллизия описана в гениальнейшем творении на тему власти — во «Властелине колец» Джона Толкиена. Кольцо всевластья, вокруг которого строится повествование, представляет собой квинтэссенцию власти, выраженную в материальной форме. И именно оно является самым совершенным орудием зла. Даже коснуться его, даже в мыслях возжелать его — опасно; причем чем мудрее, добрее и могущественнее персонажи, пути которых пересекаются с путем кольца, тем лучше они понимают, как беспомощны окажутся перед искушением абсолютной власти. Но именно такое кольцо в безумии своем намерен передать сегодняшним российским самодержцам Федор Кузьмин — в виде «любви» и «преданности»!
Конструктивное противостояние власти и общества, конкуренция между ними — нормальное состояние современного цивилизованного государства. Это и есть демократия, которая, как говорил Черчилль, хоть и «плохая форма правления, но лучше пока не придумали». Это залог уверенности в завтрашнем дне для каждого жителя Европы.
Уж тем более пагубно приплетать слова «Бог», «вера» к разговору об устройстве светского государства. Мы и сейчас имеем примеры объединения власти и народа на основе религии — на Ближнем Востоке. Имели их и в прошлом, в частности в государствах европейской цивилизации. Такое объединение приводило всегда только к одному: изгнанию евреев (Альгамбрский декрет 1492 года), реконкисте, крестовым походам, геноциду американских аборигенов, сожжению на костре «ведьм», к «алым буквам» и варфоломеевским ночам. Ко всему тому, что в корне противоречит прежде всего христианству как миротворческому учению о любви к ближнему.
Вера — дело сугубо личное; если ставить ее во главу чего бы то ни было, окончится это только кровью, потому что ничем иным окончиться не может. Отсюда и противостояние интеллигенции сращению власти и РПЦ — которое столь ненавистно Федору Кузьмину.
«Жемчужный прапорщик — визитная карточка бывшей имперской столицы», — пишет Кузьмин. И слово «имперский» не случайно проскользнуло в его тексте, использованное словно исподволь, сбочку, но явно как положительное определение. Потому что выступает он не с «просвещенно консерваторских», а именно с имперских, т. е. махрово консерваторских позиций; не с охранительных, а с разрушительных, потому что любая империя — враг стабильности. Мирных империй не бывает — каждая из тех, что существовали в истории, занималась покорением народов, искоренением их жизненных укладов, убийствами и грабежами во славу метрополии. И каждая империя рушилась в море крови. Такой судьбы желает России «охранитель», «противник революции» Федор Кузьмин?

Анджей БЕЛОВРАНИН