Уважаемые читатели! По этому адресу находится архив публикаций петербургской редакции «Новой газеты».
Читайте наши свежие материалы на сайте федеральной «Новой газеты»

Полдень. xxi век

5 апреля 2010 10:00

Доклад Института современного развития (ИНСОР), который представляли в пятницу в Петербурге, большинству участников соответствующей дискуссии понравился: «желаемое завтра», нарисованное в нем Игорем Юргенсом, Евгением Гонтмахером и их коллегами — своего рода «Полдень. XXI век», перефразируя братьев Стругацких, — действительно вполне симпатично.

Инсоровский «образ будущего» оптимизма не добавил



А им оно надо?
Вот только красной нитью через все выступления проходила одна и та же мысль: КУДА идти — более-менее (и не только из доклада ИНСОРа) понятно. Непонятно КАК. Потому что авторы, справедливо заметил один из участников, «нарисовали картинку, а не дорогу». И их трудно не сравнить с теми «кремлевскими мудрецами», которые в 70-е и 80-е годы писали в подмосковных домах отдыха «аналитические записки для ЦК КПСС», предлагая Политбюро сделать хоть маленькие шажки в сторону свободы, демократии и рыночной экономики. Безрезультатно: не было политической воли. А когда она появилась с приходом Михаила Горбачева — то все пошло вовсе не по заранее заготовленным запискам…
Применительно к докладу ИНСОРа вопрос о политической воле является определяющим: кто в руководстве страны заинтересован в том, чтобы в стране существовала реальная политическая конкуренция? Чтобы ее политическая система была не авторитарной, как сейчас, а демократической, чтобы монополия одной партии была заменена состязанием между несколькими политическими силами (с регулярной сменой власти, если избиратели этого захотят), чтобы судебная власть была независимой, чтобы государство перестало контролировать СМИ и так далее. Какие у них стимулы к изменениям — с учетом того, что сегодня власть, условно говоря, имеет возможность «править как Сталин, а жить как Абрамович»?
Поскольку ИНСОР считается «мозговым центром» Дмитрия Медведева, наибольший интерес представляет вопрос о том, когда за его словами — о том, что свобода лучше, чем несвобода, о необходимости политической конкуренции, независимого суда и так далее — последует наконец какое-нибудь дело? Почему пока он ограничивается исключительно «нанореформами»: например, микроскопическими изменениями избирательной системы, никак не решающими проблему обеспечения свободных выборов? Имеется ли у него политическая воля для перехода к «желаемому завтра»?

Президент ознакомился
Продемонстрировать наличие этой воли Дмитрий Медведев мог бы достаточно простыми методами, не требующими ни изменений законодательства, ни бюджетных расходов, ни серьезных кадровых перестановок: например, обеспечить свободу политических дискуссий на Первом канале или на РТР или право граждан на проведение публичных акций без абсурдных запретов и отказов в согласовании. Увы, на соответствующий вопрос авторы не отвечают, более того — выясняется, что они даже не имели возможности обсудить свой доклад с президентом: им просто передали, что Медведев с ним ознакомился и с чем-то согласился, а с чем-то нет. Правда, у них есть ответ на вопрос о том, что может заставить властителей начать какие-то изменения: не массовые волнения («Не дай бог!» — замечает Юргенс), а только угроза их конкретным интересам либо внешняя угроза…
— Можно ждать чуда от президента — а можно делать что должно, — сформулировал дилемму бывший народный депутат России и Ленсовета, один из идеологов российской приватизации, а ныне бизнесмен Петр Филиппов. — В конце 80-х годов мы же собирались в клубе «Перестройка» и в ЛНФ без оглядки на обком КПСС, а затем победили на выборах. Сегодня ситуация радикально облегчена: есть интернет, есть все условия для проявления социальной активности.
Ему тут же возразили: ситуация не облегчена, а совсем наоборот. И сегодня бы никто из тогдашних демократов не то что не выиграл бы выборы — он даже не был бы на них допущен. А если бы ему каким-то чудом удалось зарегистрироваться, в итоге были бы или подделаны протоколы или отменены результаты, о чем двадцать лет назад власть даже думать не решалась. Впрочем, президент центра «Стратегия» Александр Сунгуров полагает, что сравнивать надо с более ранними временами и что мы сейчас не в 1990-м, а примерно в 1983 году. Если это так — до начала новой перестройки осталось два года…

Сколько партий?
— В докладе есть изъян в части политической системы, — считает экс-депутат ЗакСа яблочник Михаил Амосов. — Это недооценка многопартийности. Вы предлагаете вернуть прямые выборы губернаторов — но это ослабляет развитие многопартийности, закупоривает ее. Создать рыночную экономику проще, чем конкурентную политическую систему. А у вас в «желаемом завтра» только две партии — право- и левоцентристская. Почему? Должно быть несколько конкурирующих команд, которые борются за власть. Что такое демократия? Это, как писал Адам Пшеворский, когда правящая партия проигрывает выборы.
Что же, если исходить из определения Пшеворского — в первый (он же и в последний) раз демократия наблюдалась в России в 1990 году, когда, скажем, на выборах в Ленинграде не было более желаемого конкурента в округе, чем какой-нибудь первый секретарь, и когда демократы получили большинство в Ленсовете и в «ленинградской» части народных депутатов РСФСР.
Кстати, сегодня, 5 апреля, в Мариинском дворце соберутся депутаты Ленсовета 21-го созыва, чтобы отметить 20-летие питерского парламентаризма: первая сессия демократического Ленсовета открылась 3 апреля 1990 года. Что касается последовавших выборов, то они постепенно пришли к нынешнему состоянию, которое не имеет практически никакого отношения к демократии. Как, впрочем, и к многопартийности. При этом изменениям избирательной системы (без которого не имеет никакого значения, на сколько лет будут избирать президента или Госдуму) в докладе ИНСОРа почти не уделяется внимания. Все та же логика: мы рисуем образ, а не путь к нему. Но нужен-то именно путь — а он пока не виден…
— В России пока возможна только «демократия сверху», — считает Игорь Юргенс. Вот только «сверху» для этого должен быть демократ.

Борис ВИШНЕВСКИЙ