Уважаемые читатели! По этому адресу находится архив публикаций петербургской редакции «Новой газеты».
Читайте наши свежие материалы на сайте федеральной «Новой газеты»

Литература на букву «а»

17 марта 2008 10:00

Судьба Ахматовой в литературоведении сложилась не менее причудливо, чем жизнь самой Анны Андреевны. Ее эта судьба, кстати, очень интересовала.
Прижизненные публикации об Ахматовой иногда воспринимались ею как адекватное или даже пророческое слово о ней, но нередко — как слово, мешающее читателю ее понять, невежественное, лживое, враждебное (ждановщина и тому подобная советская «критика», ряд эмигрантских отзывов и др.). В 1960–1970-е гг. образовался небольшой круг историков литературы, задачей которого, почти нелегальной, наказуемой, было осмыслить русскую культуру начала ХХ века в ключе, независимом от официоза («упадничество», «реакционное искусство»), собрать и спасти ненапечатанные тексты, записать рассказы еще живых свидетелей.
Это был «орден посвященных», знавших, на что они идут. Как сказал лучший специалист по творчеству Ахматовой Роман Тименчик, пользуясь формулой Мандельштама: «Для нас это был «ворованный воздух». Тексты напечатаны в перестройку, статьи и книги об Ахматовой опубликованы и публикуются. Так, в 2005 г. вышел многолетний труд Тименчика «Анна Ахматова в 1960-е годы», показывающий эпоху сквозь призму позднего творчества, биографии и размышлений поэта. Этапная для ахматоведения книга задает планку, до которой трудно дотянуться. Впрочем, далеко не все и тянутся к уровню, на котором не стыдно вести диалог с поэтом. Ахматова стала «разрешенной» — и хлынул такой поток литературы о ней, что один из ведущих, добросовестнейших исследователей русской литературы начала ХХ в. (прежде всего символизма) признался: «Я за текущей ахматовианой не слежу. Дай Бог за литературой по символизму уследить». Происходит естественный, но катастрофический процесс: огромное перепроизводство информации. В ней трудно ориентироваться даже специалисту: чтобы отделить ценное от малоценного, а малоценное от мусора, нужно знакомиться со всем объемом. Возникает угроза, не без юмора описанная Брэдбери: существует человек, профессия которого — читатель, его специализация — буква «А»: он читает все книги на «А» — и только. Будучи одним из тех, кто читает и умножает литературу на «А», я хочу немного ослабить свое чувство вины, оказав помощь желающему прочесть об Ахматовой что-то новое и достойное.
Прошедший 2007 год был урожайным. В конце 2007 г. (издательская дата — 2008) вышла «Летопись жизни и творчества Анны Ахматовой», подготовленная известным ахматоведом Вадимом Черных: итоговый труд, над которым ученый работал с начала 1990-х. «Летопись» не просто «закладывает надежную основу для биографии» поэта, как указано в аннотации, но отчасти является такой биографией — не повествованием, но выразительным пунктиром. Одним из беллетристических достоинств жанра «летописи», погодной, помесячной, когда есть материал — подневной, является то, что она дает почувствовать протяженность события. Например, как на протяжении многих лет Ахматову преследует ждановское постановление — «От Либавы до Владивостока Грозная анафема гремит»; как годы и годы не печатаются ее стихи; как много творческих сил она тратит на переводы (по словам Ахматовой, для поэта переводить — то же, что есть собственный мозг). Оптика постоянно меняется: составитель отмечает крупные события и мелкие детали жизни поэта. У издания есть и недостатки, но оставим их для рецензии. Спасибо автору за необходимую и интересную книгу, составленную корректно, с уважением к поэту, с понимаем масштаба личности Ахматовой.
Между тем уважение и понимание масштаба в опусах об Ахматовой присутствуют отнюдь не всегда. Выходят «желтые» документальные «дамские романы» (не обязательно написанные женщинами). Вот и в 2007 г. в этом ключе появилась книга Элен Файнштейн «Анна Ахматова» (пер. с англ.), изобилующая интимными подробностями и ошибками — второе всегда сопутствует первому. По сути же в книге нет ничего нового, как и в мозаике из фрагментов уже известных материалов под названием «Ахматова без лоска» (появилась ненужная серия: «Достоевский без лоска» и т. п.) — мозаика составлена деликатно, но непонятно зачем, а название выдает потуги издателей привлечь любителей разоблачений. Однако в смысле разоблачений гораздо ярче книга неведомой Тамары Катаевой «Анти-Ахматова» — образец патологической ненависти к предмету описания. Автор рецензии на «Анти-Ахматову» характеризует ее так: Катаева «приводит огромное количество цитат, преимущественно из воспоминаний современников, а к цитатам дает свои издевательские, циничные комментарии, которые придают даже вполне нейтральным свидетельствам четкую антиахматовскую направленность (так же, как следователи и прокуроры в ежовских и бериевских застенках умели придать антисоветскую направленность вполне безобидным свидетельствам и фактам)». Рецензия принадлежит Черных и опубликована в 5-м выпуске издания, ежегодно выпускаемого Галиной Темненко: «Анна Ахматова: эпоха, судьба, творчество. Крымский ахматовский научный сборник» (в последних выпусках — ряд существенных статей). Упомянуть «Анти-Ахматову» стоило лишь как знак: «Какая-то в державе датской гниль».
В 2007 г. вышло еще две книги об Ахматовой: Владимир Мусатов. «В то время я гостила на земле…» Лирика Анны Ахматовой»; и Ирина Служевская. «Китежанка. Поэзия Ахматовой: тридцатые годы». Они посвящены анализу творчества, написаны «человеческим» языком и интересны всем квалифицированным читателям. Книга Мусатова — посмертная, она осталась незавершенной и подготовлена к печати другом автора — литературоведом Евгенией Таборисской. Глубоко личное восприятие в сочетании с профессионализмом позволяет Мусатову сделать целый ряд открытий, но с ними соседствуют и весьма субъективные выводы. Так, автор видит Блока в подтексте столь многих ахматовских произведений, что хочется сказать: да что мелочиться, берите все! В еще большей степени необязательность утверждений свойственна книге Служевской.
Обе книги тем не менее воссоздают дух творчества Ахматовой. В них есть то, что ценила она сама, — подлинная интонация. Служевская пишет: «Слова, обращенные к тверской земле («памятна до боли»), означают ту высоту чувства, которую на языке двадцать первого века описать нелегко».

Ольга РУБИНЧИК